Ярви прошаркал по булыжникам назад, рукоятка ножа пропиталась потом. Сзади доносились крики, отголоски боя. У других полон рот своих забот на подходе к кровавому порогу Последней двери. Он быстро глянул через плечо и увидел, что разломанные эльфийские стены сходятся к краю обрыва. Молодые деревца раскинули ветви в пустом приволье, над бегущей далеко внизу рекой.
— Не передать, как мне приятно иметь возможность сказать тебе «пока» на прощание. — Шадикширрам улыбнулась. — Пока!
Безусловно, она вооружена лучше, чем он. Выше, сильнее, у нее больше опыта, больше умения. Не говоря о решительном преимуществе в числе рук. И, вопреки своим заверениям, она вряд ли сверх меры томилась мягкосердечием.
На все найдется свой способ, говорила мать, но как найти способ победить Шадикширрам? Ему, тому, кто провел сотню позорных поединков на площадке и не выиграл ни одного боя?
Она с интересом подняла брови, будто произвела тот же подсчет и пришла к тому же ответу.
— Пожалуй, ты у меня просто-напросто прыгнешь вниз.
Она сделала еще шаг, медленно оттесняя его назад. Солнце блеснуло на острие меча, когда она пересекла луч света, упавший сквозь развалины. Ему некуда отступать: позади раскрывался необъятный простор, затылок холодил терпкий, влажный ветер. Далеко под ним, кусая прибрежные скалы, неистовствовала река.
— Прыгай, калека.
Он снова попятился и услышал, как в пустоту посыпались камешки. Грань земной тверди обрывалась у самых его каблуков.
— Прыгай, — заорала Шадикширрам, с ее губ брызнула слюна.
И Ярви краем глаза заметил движение. Бледное лицо Анкрана выплыло из-за покосившейся стены. Прижимая язык к дыре в оскаленных зубах, он подкрался с занесенной дубиной. Всего на миг Ярви не сумел удержать на месте свой взгляд.
Шадикширрам наморщила лоб.
Мгновенно, как кошка, она крутанулась, извернулась, уйдя от лопаты из лосиной кости — та просвистела у самого плеча. И без особых усилий, почти беззвучно, сунула меч точно в грудь Анкрана.
Он судорожно втянул воздух, тараща глаза.
Шадикширрам выругалась, вытягивая меч обратно.
Жалость — это слабость, повторял отец. Сжалился — проиграл.
Быстрее молнии Ярви налетел на нее. Он вогнал ей в подмышку свою руку-коготь, пригвоздил меч, шишковатой кистью шарахнул по горлу, а правую руку стиснул в кулак и врезал, впечатал, вбил в нее этот кулак как можно сильнее.
Они храпели, перхали и исходили слюной, визжали, скулили, раскачивались, ее волосы лезли ему в рот. Зарычав, она изогнулась, а он повис на ней и бил, бил, не разжимая кулак. Она рванулась и высвободилась; локоть, с тошнотным хрустом, попал ему прямо в нос и отбросил голову назад — и тут же земля огрела его по спине.