Ярви опустил скрюченную кисть на эфес меча Шадикширрам.
— Тогда вместо нас заговорит наша сталь.
— Легко сказать, пока она в ножнах. — Сумаэль насупленно покосилась на Джойда. — Нам, пока мечи не завели беседу, наверно, лучше убраться на юг.
Джойд переводил взгляд с Ярви на Сумаэль и обратно, и его плечища обмякли. Мудрые терпеливо ждут своего часа, но ни за что его не упустят.
— Если уйдете, я вас благословляю, только я был бы рад, останься вы со мною, — промолвил Ярви. — Вместе мы встречали невзгоды на «Южном Ветре». Вместе мы оттуда сбежали. Вместе мы противостояли холоду и преодолели льды. Точно так же мы преодолеем и это. Все вместе. Только взмахнем веслом еще раз, бок о бок.
Сумаэль растерянно повернулась к Джойду:
— Ты не воин и не король. Ты пекарь.
Джойд искоса поглядел на Ярви и вздохнул.
— И гребец.
— Поневоле.
— Не так и много важных событий случается в жизни по нашей воле. Что за гребец, который бросает товарища?
— Этот бой — не наш! — с нажимом прошипела Сумаэль.
Джойд пожал плечами.
— Бой моего друга — мой бой.
— А как же самая вкусная на свете вода?
— Она останется столь же вкусной и после. А может, и вкуснее. — И Джойд вымученно улыбнулся Ярви. — Раз надо таскать мешки — не хнычь, а начинай перетаскивать.
— Под конец, того и гляди, захнычем мы все. — Сумаэль шагнула к Ярви, пронзая темными глазами до дна. Вытянула руку, и у него занялся дух. — Прошу тебя, Йорв…
— Меня зовут Ярви. — И, хоть и было больно, он встретил ее взгляд с каменной, под стать матери, твердостью. Он бы с удовольствием взял ее за руку. Сжал бы ее в ладони, как прежде, в снегах, и пусть эта рука поведет его к Первому Граду. С удовольствием бы снова стал Йорвом и ко всем чертям послал Черный престол.
Он принял бы ее руку с любовью — но своей слабости потакать он не мог. Ни за что на свете. Он дал клятву, и одновесельники нужны ему здесь, при себе. Необходим Джойд. Необходима она.
— Ну а ты, Ральф? — спросил он.
Ральф причмокнул, аккуратно свернул язык трубочкой и метко харкнул в окно.
— Раз пекарь идет сражаться, куда деваться воину? — Его широкое лицо переломила ухмылка. — Мой лук — твой.
Сумаэль уронила руку и уставилась на пол, скривив губы.
— Под властью Матери Войны что остается делать мне?
— Ничего, — без лишних слов проронил Ничто.