Но случилось то, что случилось. Сегодня не придется ждать поцелуев. Ни сегодня, ни потом, никогда. Он повернулся к наливающемуся тяжестью морю, уперев кулаки в каменный парапет.
— Я пришел сюда не ради ссоры.
— Ради чего ж вы пришли?
— Наверно, мне надо тебе сказать, раз мы… — Он скрипнул зубами и опустил взгляд на увечную руку, белую на мокром камне. Раз мы — что? Были помолвлены? Когда-то что-то значили друг для друга? Он не смог произнести это вслух. — Я уезжаю в Скегенхаус. В Общину, проходить испытание. У меня не будет ни семьи, ни наследных прав, ни… жены.
Ветер унес ее смех.
— У нас точно полно общего. У меня нет ни друзей, ни приданого, ни отца. — С этими словами она обернулась к нему, и от ненависти, бурлящей в ее глазах, у него подкосились ноги. — Его тело утопили в болоте.
Наверно, Ярви полагалось обрадоваться. Он долго об этом молил, видел во снах и всю свою волю направлял к этой лишь цели. Ради нее сломал все, что мог, принес в жертву и друга, и дружбу. Но глядя на красные, запавшие глаза на измученном лице Исриун, он не почувствовал вкуса победы.
— Я сожалею, поверь. Не о нем — о тебе.
Ее рот презрительно скривился:
— И что, по-твоему, мне с твоей жалости?
— Ничего, но мне и правда жаль. — И он убрал руки с парапета, повернулся спиной к своей нареченной и поплелся к ступеням.
— Я дала клятву!
Ярви застыл. Ему страшно хотелось покинуть эту злополучную крышу и никогда сюда не возвращаться, но сейчас у него встали дыбом волосы на загривке, и, вопреки желанию, он обернулся.
— Э-э?
— Я поклялась пред луною и солнцем. — Глаза Исриун на бескровно-белом лице засверкали, и ветер хлестнул прядью ее мокрых волос. — Поклялась перед Той, Кто Рассудит, и Тем, Кто Запомнит, и Той, Кто Затягивает Узлы. Я призвала в свидетели предков, покоящихся у моря. Призвала Того, Кто Узрит, и Ту, Кто Записывает. И призываю в свидетели тебя, Ярви. И клятва станет на мне — оковами, во мне — стрекалом. Я отомщу убийцам моего отца. Такова моя клятва!
Потом она перекошенно улыбнулась. Злой насмешкой над той, прежней улыбкой — которая осияла его в день их помолвки на пороге Зала Богов.
— Как видишь, женщина способна на ту же клятву, что и мужчина.
— Способна, если она такая же дура, — бросил Ярви, отвернувшись и ступая прочь.