— Я стараюсь жить с любовью в сердце ко всему, — сказал Джойд, хватая обеими руками миску супа, которую принес ему Ярви. — Но, боги, как же я ненавижу север!
— Зато отсюда, куда ни поверни, севернее уже не заплыть, — ответил Ральф, потирая мочки ушей: берега, куда был устремлен его угрюмый взгляд, сплошь укутывало белое одеяло.
Анкран, как всегда, ничего не добавил.
Море зияло темной пустотой с белыми крапинками льдин, стаи неуклюжих тюленей печально наблюдали за ними с каменистых прибрежных лежбищ. Другие корабли попадались нечасто, а когда попадались, Тригг, кладя руку на меч, сверкал глазами им вслед, пока те не превращались в точки на горизонте. Каким бы могущественным Веховный король себя ни считал — здесь его бумага ничем бы не защитила корабль.
— Большинство купцов побаиваются лезть в здешние воды. — Шадикширрам, не обращая внимания на гребца, уперла сапог ему в ногу. — Но я — не такая, как большинство.
Ярви беззвучно возблагодарил за это богов.
— Баньи, те, что живут в этом ледовом аду, поклоняются мне как богине, ведь это я привожу им котлы, ножи и стальные орудия, которые для них ценнее эльфийских диковин, а взамен прошу лишь меха и янтарь — у них этого добра завались, хоть выкидывай. Бедные варвары ради меня готовы на все. — Она бодро потерла ладони. — Здесь делаются самые большие деньги.
И, разумеется, баньи встречали «Южный Ветер», когда судно, ломая прибрежный лед, подошло к илистой пристани у серого, тусклого мыса. Замотанные в звериные шкуры, они напомнили Ярви не людей, а скорее медведей или волков — по сравнению с этим народом тогдашние шенды казались вершиной цивилизации. Обросшие нечесаными лохмами, баньи протыкали лица точеной костью и осколками янтаря, их луки украшали длинные перья, а в оголовьях дубин торчали зубы. Ярви подумал, уж не человеческие ли, и решил, что люди, которым приходится любой ценой выживать в этом скудном, пустынном краю, не могут себе позволить ничего тратить зря.
— Меня не будет четыре дня. — Шадикширрам перескочила фальшборт и потарабанила по покоробленным доскам пристани. Моряки волокли за ней грубо сколоченные сани с грузом. — Тригг — остаешься за главного!
— Вернетесь, не узнаете судно! — Усмехаясь, крикнул ей вслед надсмотрщик.
— Четыре дня впустую, — сдавленно пробормотал Ярви, ковыряя ошейник пальцем сухой руки, когда последние лучи заката окрасили небо багрянцем. Казалось, с каждой ночью на этом гнилом корыте металлический ворот натирал шею все больше и больше.
— Терпи. — Процедила сквозь зубы Сумаэль. Ее губы в рубцах почти не шевелились, а темные глаза следили за стражей, в особенности за Триггом. — Пройдут считаные недели, и мы попробуем заявиться к твоим друзьям в Торлбю. — Она, как прежде угрюмо, повернулась к нему. — И тебе же лучше, чтоб они там у тебя действительно были!