— Исповедь… А почему это она вас так волнует, товарищ полковник?
— Навеяла она мне воспоминания о молодости. В твоем возрасте, еще до войны, работал я оперуполномоченным уголовного розыска линейной милиции. Тогда и встретился вот с этим Шкагурой. Был он тогда еще совсем молод, мой ровесник. Ходил всегда аккуратно одетый, подтянутый, и, когда его арестовали, я даже испытывал душевную боль, переживал за него: хорошего, мол, парня, из трудовой семьи, и вдруг арестовали. Тогда я и подумать не мог, что такой вроде бы порядочный хлопец станет профессиональным преступником… Знаешь, хочу встретиться с ним и поговорить. Наверное, он уже забыл наш разговор, а я помню. Может быть, потому, что в уголовном розыске это было мое первое серьезное дело. Помню и слова его: «Клянусь, больше не буду! Бес попутал. Ей-богу, не буду»… И я ему поверил, очень не хотелось отдавать его под суд, но группа… Он уже был основательно втянут в полосу преступлений. Мой тогдашний начальник, старый чекист из луганских рабочих, упрекал меня: «Неужели не видишь: на нем пробы ставить негде! Подлец он был, подлецом и останется. Присмотрись, какой у него взгляд! А физиономия! Прислушайся к его словам: одна фальшь — и ничего путного». Признаюсь, не внял я тогда этим словам начальника. Со школьной скамьи, с комсомольских лет пробуждали во мне веру в человека, поэтому и мысли в голове были такие, что, мол, вот немного повозимся и воспитаем из него человека что надо. А оказалось… Только теперь, через 30 лет, я убедился в правильности сказанных тогда чекистом слов. Какое у него было чутье на правду…
— Возможно, и вся эта писанина — фальшь?
— Не думаю. Теперь он написал то, что выстрадал, прочувствовал и осознал. Жизнь его ведь в самом корне сломлена. Вошел в года, оглянулся, а вокруг пустота. Вернуться бы, пойти по чистой дороге, но годы-то уже на исходе. Вот и взвыл…
— А ну докладывай о ней. Да подробней!
Полковник сел в кресло, закурил.
— Так что там у тебя с этими кражами?
— Первый случай произошел в марте. На сортировке была сорвана пломба с вагона и похищено шесть одеял. Через два месяца на тех же путях снова сорвана пломба с вагона и похищено ткани вельвета до 300 метров. А спустя полгода похищен ящик импортной обуви…
— И все в одном месте, на одних путях? — спросил полковник.
— В этом-то и весь фокус.
— И никак не нападете на след преступника?
— Понимаете, Василий Захарович, вроде бы и все делаю как положено, а результаты… — Впервые лейтенант назвал своего начальника по имени-отчеству; простота полковника в обращении с сотрудниками, спокойный, задушевный тон в разговоре располагали к этому.