Ну все, приехали. Напрягает меня это его «поговорим». Сейчас точно начнет мне мозг через мелкое ситечко процеживать.
— А здесь очень даже… — скорчил одобрительную гримасу босс, отодвинув передо мной стул и разглядывая открывшийся из окна вид. — Часто сюда заходишь?
Последний раз я была здесь с Кларком, и с тех пор места, где мы с ним появлялись вдвоем, вызывали у меня стойкое нежелание посещать их вновь. Если бы не Стэнфорд со своим мясом, ноги моей бы здесь не было.
— Раньше часто. Сейчас нет.
— Почему? — с привычной бесцеремонностью поинтересовался шеф.
По кочану. Да что ж за привычка такая отвратительная — регулярно лезть в душу, когда не просят?
— На диете сижу.
Стэнфорд изумленно вскинул бровь и на полном серьезе произнес:
— Масик, ты себя слышишь? Какая диета? Тебя без бронекомплекта ветром сносить будет.
К нашему столику подошел официант с меню и водой, поэтому босс на время заткнулся, переключив внимание на список блюд, а спустя минуту его прорвало, и он, к моему ужасу, начал заказывать почти все виды мяса и овощей на углях, которые здесь готовили.
— Не маловато? — с издевкой уточнила я, когда он закончил.
Стэнфорд удовлетворенно вздохнул, вытянул под столом ноги и скрестил на груди свои здоровенные ручищи.
— Если не наедимся, закажу еще. Ну что, давай, начинай.
Я поперхнулась водой, в немом изумлении уставившись на босса. Чего давать-то?
— Не поняла?
— Даю тебе право высказаться первой.
Застрелиться. Это еще что за состязание в ораторском искусстве?
— Не стесняйся, — видя мое замешательство, стал меня подбадривать Стэнфорд. — Я же видел, как ты надувалась, словно хомячок, и пыхтела во время операции. Устроим разбор полетов. Чины и субординацию можно отставить на время в сторону. Здесь нет никого из команды — мой авторитет не пострадает. Так какие у тебя ко мне претензии, напарник?
Хомячок? Это я — хомячок? Да сам он хомячок перекачанный.
— Ну, знаете…
— Вот, — радостно ткнул в меня пальцем Стэнфорд. — Давай, выпусти пар, Ривз.
Ща я тебе выпущу.
— Это еще спорный вопрос, кто из нас пыхтел, таская меня за собой, как младенца. Вы что за цирк устроили? Вы бы мне еще подгузник перед боем надели, а потом проверяли — не обделалась ли я от страха.
Стэнфорд удивленно вскинул брови, а меня уже конкретно понесло, и раз уж он сам напросился, то пусть слушает:
— Вы думаете, я не знаю, зачем вы меня напарником своим сделали? Да у вас на лбу все написано было, когда вы на меня на построении смотрели.
Лоб Стэнфорда прорезали глубокие складки, и он ехидно спросил:
— И чего у меня там было написано?