— В монастыре там обчежитие… — не унимался дед Сайка.
— Ладно, деда Сай, — поласковей сказал Ваня. — Вот с какой просьбицей я к тебе. Как появится в селе Аннёнка Хоромская, устереги ее, скажи ей, пусть сама мои письма возьмет у Иларионыча. Сама пусть идет в контору. Понял меня?
— Как не понять… В конторе… сама…
— Сделаешь, что прошу? Не забудешь?
— Я, да чтобы забыл? Этого еще не случалось.
…Перед отъездом из Шолы Ваня снова зашел к Хоромскому.
— Дай адрес-то Анны Степановны…
— Постоянного не имеет, — хмуро ответил тот.
— Приедет, скажи ей, что письма от нее жду.
— Ей, значит, писать, на имя турецкого султана?
— Сообщу с дороги, куда писать… Фотографию мальчонки делали какую?
— Нет фотокарточки… Прощай, отец-кочевник.
Гудящее многоголосье стояло под гулкими сводами в залах школы командиров — бывшей духовной семинарии. В спальнях семинаристов теперь красные курсанты, дух кожаных ремней и грубошерстных шинелей. Вместо молельни — клуб.
Дежурный по столовой раздумывал, как накормить вернувшегося из отпуска, но еще не поставленного на довольствие Ивана Скородумова. Половник супа повар зачерпнул со дна котла. А хлеб?..
— На сегодня имею домашний, — успокоил Ваня.
Товарищи в классах, на занятиях. Ваня пошел в читальный зал, а тут на удачу комиссар, поздоровался за руку:
— Как живет деревня, Скородумов?
— Скудно, хотя и пощадила засуха нашу губернию. Продналог сдала. А вопрос в том, что инвентаря и тягла нет. Что касается богатея-кулака, то он сейчас поднимает голову, — ответил Ваня. — Как, по вашему мнению, будет дальше с кулаком? Какая сила его пересидит?
Ване хотелось, чтобы комиссар ясно ответил: «Международная революция, которая пока неслышна развивается, но победа которой не за горами». Но комиссар другое сказал:
— Советская власть и пересилит. Союз рабочего с бедняком и середняком… Ты вот что, Скородумов, напиши-ка заметку в стенную. О своих деревенских впечатлениях, так сказать. Факт полной сдачи продналога имеет исключительное значение. Спасает многих голодающих. Это огромная победа наших Советов. Враг пытался сорвать сдачу продналога, этим рабоче-крестьянскую власть погубить. Не вышло, как ни скрывал посевы, зерно… Так вот прикинь и напиши своими словами…
— Я, товарищ комиссар, одной ногой уже на дороге в Турцию стою. Написал кое-что на этот счет, — Ваня достал из кармана листок. — Вот, стихом: «Ты турок, я русский, но один у нас враг — капитал и кулак. К тебе вражды никогда не знал. Да здравствует Интернационал!»
— По смыслу правильно, молодец! — тепло сказал комиссар.