— Ты не сердись, дорогая, на старуху за любопытство. У тебя есть что-нибудь за душой?
— Да, бабушка…
— А деньги? Приданое? Ведь мы-то совсем разорились, когда здесь были венгры…
— Есть, бабушка… у тетушки.
— Много?
— Не знаю. Дан знает.
— Ага… Пойди сюда, я поцелую тебя… Ты мне нравишься. Не толстуха. Как, ты сказала, тебя зовут? Не привыкла я к этим барским именам. Знаю, как зовут у нас в деревне девушек. А у тебя имя красивое. И в библии есть такое имя, как твое…
— Эдит, — смущенно сказала девушка.
— Да, Юдифь. Красивая была женщина. Апостол Соломон для нее псалмы писал… Смотрите не выбрасывайте на ветер деньги. Купите себе красивый дом и землю. Земля вещь хорошая… Что бы ни стряслось, а земля всегда остается там, где оставил ее всемилостивый бог… А тебе не будет противно, коли я поцелую тебя?
Старуха слегка прикоснулась губами к щеке Эдит и почувствовала, что она мокрая от слез.
— Почему ты плачешь, девочка дорогая?
— Я так счастлива, бабушка… У меня нет ни матери, ни отца…
— Ничего. Эмилия будет тебя любить. Моя дочь добрая. Ты только сумей с ней поладить немножко для начала.
Анна откинулась на спинку стула.
— А вы о чем там болтаете? О нас совсем забыли? Правильно, Дануц, однажды дядюшка Микулае сказал мне: «Аниуца, говорит, пока человек молод и в силах, все только на него смотрят, а потом всем на тебя наплевать… одна дорога — в могилу». Проживете с мое, тогда поймете… Что вы теперь знаете!
— Мама, дорогая, — вмешалась Эмилия. — Детям надоели твои истории. Дануц слушает их с пяти лет.
— Наоборот, мне это очень интересно, — возразил Дан.
— Дануц, внучок, ты умеешь петь?
— Что ты, бабушка, разве ты не знаешь, что у меня голос, как у каплуна.
— Да, бог не наградил тебя этим даром, но зато дал тебе много другого. Милли, налей мне еще стакан вина, только без кислой воды… сельтерской. Эта вода только цыплятам под стать.
— Смотри, опьянеешь, мама…
— Ну и что же? И напьюсь. Тебе что за дело? Эй, Джеордже, давай чокнемся с тобой.
— За твое здоровье, мама…
Неожиданно старуха запела необыкновенно молодым голосом:
По краям моей могилы
Ты посей фиалки, милый.
Цвет фиалок горе прячет,
Кто увидит их, заплачет…
Эту песню любил твой дед Михай, упокой господи душу его, хороший был человек. Мягковат только. Ты, Эмилия, в него уродилась. Кабы не я, плохо бы тебе пришлось. Дануц, крошка моя, помнишь песенку, которую я пела тебе, когда ты был маленьким и не засыпал?
И старуха снова запела, но теперь тихо и печально, опустив глаза:
Течет Бистрица в долине,
Почему она течет?
Все кругом в тоске-кручине…
— Стойте! — прислушалась Эмилия. — Что это?