В разведвзводе Савченко был на особом счету — угрюмый и не особо разговорчивый, тем не менее себя в обиду не давал. Попав из «учебки» в часть, он умудрился во время «посвящения в разведчики» устроить настоящее побоище со «стариками». В результате сам возмутитель морпеховских традиций и трое старослужащих оказались в бригадной санчасти. Там же произошло их примирение, и больше к Виктору никто не лез, «дедовщина» для него не существовала. По-настоящему характер разведчика раскрылся на войне, когда сводный батальон морской пехоты был направлен в Чечню. Не прошло и шести месяцев, как Савченко был награжден медалью «За отвагу», орденом «Мужества» и ему присвоили звание младшего сержанта. Но должность командира отделения мало изменила его поведение. Он по-прежнему оставался «волком-одиночкой». Даже оружием отличался от всех бойцов разведвзвода — вместо штатного «АК-74» имел более мощный «АКМ» с прикрученным к ствольной коробке оптическим прицелом от «СВД». Автомат был его гордостью и поводом для зависти сослуживцев. За этот самый автомат Виктора и окрестили морпехи Стрелком, прозвище он оправдывал сполна, после каждой боевой операции делая хотя бы одну насечку на прикладе.
Морозов уже открыл рот, чтобы начать повествование какой-нибудь очередной байки, но его одернул младший сержант Валиулин (в отличие от Савченко он просто наслаждался своей маленькой властью). Смуглолицый здоровяк до призыва на срочную службу работал помощником лесника в Тюменской области, и если на голых сопках Заполярья он чувствовал себя не очень уютно, то в лесистых горах Чечни был как дома.
— Хорош базарить, Мороз, не на равнине, — строго произнес Равиль, глядя на пулеметчика исподлобья. Он не понимал и не любил шутки, наверно, сказывалось лесное воспитание.
— А я че, — пожал плечами Морозов, — могу пить пиво, могу не пить...
Из-за ближайшей горы стремительно выскочила пара зеленых стрекоз «Ми-24». Вертолеты огневой поддержки, громко молотя лопастями винтов воздух, пронеслись над колонной и скрылись за темнеющей впереди высотой.
— Хорошо идти в сопровождении «крокодилов», — неожиданно подал голос обычно молчаливый Василий Костяников, полнолицый крепыш с красными, как яблоки, щеками. Немногословный боец исполнял обязанности санинструктора группы, таская на себе, кроме оружия, положенного по штату бойцу, еще и большую брезентовую сумку с красным крестом. То ли из-за этой сумки, то ли из-за фамилии бойцы прозвали Василия Костылем. Костяников на прозвище не обижался, он вообще был не обидчивым и беззлобным, выполнял любую порученную работу, чем не однажды пользовались взводные лоботрясы.