— Позже, — сказал тот. — Сейчас нет необходимости, — добавил он и закрыл дверь.
Остаток дня она провела, стараясь не паниковать и готовясь к тому, что ее ожидало. Она должна выжить, шептала она про себя как молитву. Если ей суждено умереть, тут уж ничего не поделаешь, но она не должна умереть, по крайней мере из-за того, что разозлит их. Надо молчать, по возможности не раскрывать рта. Или, может быть, даже сказать им, что она врач, и тогда они могут счесть ее полезной им.
День заканчивался, и за окном стало смеркаться. Никто не принес ей ни поесть, ни попить, но, судя по звукам, доносившимся до ее слуха, в доме находились люди, а запахи говорили о том, что они что-то готовили. Наконец она услыхала звон бутылок и поняла, что пьянка началась. Примерно через час в дверях появился первый мужчина.
В тусклом свете она разглядела, что в руке он держит пистолет.
— Снимай брюки, — резко сказал он.
Она сглотнула и подчинилась.
— И трусы.
Она стянула и их.
— А теперь ложись, милая, — приказал он.
Она легла. Он навис над ней, сдирая свою камуфляжную форму, трусы и тыча разбухшим пенисом в ее ноги.
— Шире, — сказал он, щелкая предохранителем пистолета в нескольких дюймах над ее ухом.
Он вогнал в нее член и принялся раскачиваться взад-вперед. Он не трогал ее грудь, не пытался поцеловать, и где-то в своем беспамятстве она вдруг вспомнила отцовскую собаку, которая привыкла трахать большую подушку. Теперь она была подушкой, а этот серб был псом. Таким же вонючим и безжалостным.
Он кончил в яростной спешке и почти соскочил с нее, словно она внезапно превратилась в заразную.
Второй мужчина проделал почти все то же самое, разве что он вообще не проронил ни слова. Затем последовала передышка минут в десять или около того, и заявился главарь. Он разделся, схватил ее волосы в кулак и рывком откинул ее голову, чтобы она посмотрела на него и поняла, кто перед нею.
Она невольно всхлипнула, и это, по-видимому, удовлетворило его. Он быстро вошел в нее, но затем стал сдерживать себя, совершая медленные движения и останавливаясь в те моменты, когда вот-вот готов был кончить. И наконец кончил.
Последним был юнец, и остальные трое сопровождали его, как быка на случку с телкой. Ему, пожалуй, не было и четырнадцати лет, и он выглядел настолько же растерянным, насколько и возбужденным.
— Ну давай, — говорили остальные, — покажи ей, что там у тебя есть.
Он извлек свой пенис почти с застенчивостью.
— Я думаю, он уже готов, — пошутил главарь, а двое схватили Нену за руки и за ноги и, распластав, прижали спиной к матрасу.