— А ещё будем? — срывающимся дрожащим голосом спросила Зиночка и, вскрикнув, обмякла всем телом.
Цветов лежал на боку, положив голову ей на грудь.
— Спроси меня ещё раз! — попросил он. — Твоя непосредственность меня возбуждает больше всего на свете. Зина, ты такая настоящая… Понимаешь, ты — подлинник, ты — моё сокровище…
— Мне стыдно. Это непроизвольно вырвалось, — Зинуля поцеловала его в макушку. — А правда, что в этом люксе три комнаты?
— Правда! — ответил Свят, гладя её по бедру.
— А почему тогда мы лежим на полу в прихожей?
— Тебе что, не нравится?
— Нравится!
— И мне нравится! Хочешь, покажу, как мне это нравится!?
…!!!
— А-а-а-а-а… — словно обжигаясь о раскалённые угли, застонала Зина и притянула к себе Свята…
— Даже не решаюсь спросить, что на этот раз привело тебя в наши пенаты? — произнесла обнажённая Зинуля, сидя в кресле с фужером шампанского и покачивая ногой.
Мокрый после душа Свят с полотенцем на бёдрах хитро улыбнулся и сел в кресло напротив.
— Только не говори, что прилетел ради меня… Не поверю! — она посмотрела на пузырьки в фужере и сделала осторожный глоток. — Молчишь! Не знаешь, что ответить? Не стесняйтесь, господин иллюзионист, рубите правду-матку, как она есть… Я не обижусь. Что на этот раз? Выступление в честь дня города? Спасение опального олигарха? Покупка ресторана для дочери Артемиды?
Зиночка закрыла один глаз и посмотрела на Цветова через хрусталь бокала.
— Шампанское ещё есть? — спросила она, закусив губу. — Эта бутылка закончилась.
Свят дошёл до холодильника и, вернувшись, поставил на стол две продолговатых коробки: ярко-жёлтую и чёрную.
— О! — иронично произнесла Зиночка, — «Вдова Клико»! Знаменитый «Брют» и знаменитое «Розовое»! Открывай «Брют»!
Свят налил себе тоже.
— Зиночка, — очень мягко и вкрадчиво начал он. — Я много раз предлагал тебе выйти за меня замуж и уехать. Ты отказывалась… А я здесь жить никогда не буду… Как быть? Мне не нравится, когда ты делаешь меня виноватым…
«Он, наконец, явился в дом,
Где она сто лет мечтала о нём,
Куда он сам сто лет спешил,
Ведь она так решила, и он решил.
И поздний дождь в окно стучал,
И она молчала, и он молчал.
И он повернулся, чтобы уйти,
И она не припала к его груди…»
Прозвучали в комнате стихи, которые нараспев продекламировала Зинаида.
— Знаешь, чьи это стихи?
— Конечно! Булат Окуджава. Я даже знаю, где ты схитрила… Ты специально пропустила целое четверостишье?
Зинуля энергично тряхнула головой. Медные локоны опустились на лоб.
«Я клянусь, что это любовь была,
Посмотри: ведь это её дела.
Но, знаешь, хоть Бога к себе призови,