— Ешь! — кивает на пиццу, обнаружив моё бездействие.
Я голодна, но накидываться на еду в столь романтичном эпизоде мне неудобно. Однако когда Ансель вынимает из коробки кусок и откусывает от него треть, шумно откупоривая при этом банку с содовой, голод побеждает неловкость, и я вгрызаюсь в сырно-грибное совершенство кулинарии с нечеловеческим аппетитом.
— Боже… — тяну с набитым ртом, — это просто… блаженство!
— Жизнь, я смотрю, тебя не баловала, — ухмыляясь, комментирует мой восторг Ансель.
— Да я сто лет её не ела! И лет двести не пила кока-колу! — сознаюсь.
— Ты много потеряла.
Кажется, я знаю, что именно мне так нравится в этом парне — невозмутимость. Его эмоциональный диапазон напоминает неглубокое чистое озеро в безветренном ущелье — ни единой волны, все течения спрятаны под зеркальной поверхностью, отражающей безмятежность солнца и облаков.
Проглотив большую часть пиццы, пока я по-гурмански мурлычу над своим одним куском, Ансель подгибает колено, укладывает на него планшет с плотной бумагой и наносит первые уверенные штрихи. Уже через минуту я вижу очертания маяка, через пять он выглядит настоящим, а через десять на горизонте вырастают горы, ели, разливается море.
Я впечатлена не только скоростью, но и талантом художника: перед моими глазами не просто рисунок, он живой, дышащий. Восхищение переполняет мое сытое, разморенное и совершенно довольное существо:
— Ансель, в твоих руках волшебство, ты ведь об этом знаешь?
Моя похвала награждается весьма скромной улыбкой и ответом:
— Думаю, ты преувеличиваешь. Скетчингу обучаются легко и быстро, с акварелью сложнее — её нужно чувствовать.
— Ты чувствуешь?
— Бывает, — улыбается шире и отдаёт рисунок мне, сам укладывается на спину, подложив под голову свой рюкзак.
Его глаза задерживаются на моих браслетах — толстых кожаных лентах, переплетённых с бисером, бусинами, цветными нитями и перьями — ручная работа индейца. Их дал мне Кай. Много лет назад. Он сказал, что эти ленты — орлиные обереги, они отгоняют зло и соединяют руки с руками матери Земли, наполняя их энергией. Разумеется, истинную причину своего подарка он не упомянул, да и не нужно было.
Мой юный друг ни о чём не спрашивает, только смотрит, однако в его молчании я слышу вопросы. К сожалению, Ансель, я не готова на них отвечать. И даже не предложу отложить до лучших времён.
— Сколько тебе лет? — спрашиваю.
— Возраст мужчины не имеет значения. Зрелость личности в поступках и мыслях. А они могут быть очень разными в одном и том же биологическом возрасте.