– Вы же потом изойдете! – засмеялась Тесс. – В верблюжьей шерсти жарко!
– Разве пантера потеет под шкурой? А я сильнее пантеры. Теперь вот что! Я, наверное, скоро вернусь. Вы мне друг.
Она исчезла, точно тень, делая большие торопливые шаги, не замечая нищих и незамеченная ими. Тесс присела выкурить сигарету и обдумать все.
Не успела она задуматься, как внезапно вернулся Дик Блейн к раннему ланчу, он принес целый мешок мелкого кварца.
– Посмотри на цвет! – он так и сиял. – Еще рано говорить, но, кажется, я нашел жилу, которая может куда-то привести. Неужели Гангадхара не возрадуется?
Она рассказала ему о визите Ясмини во всех подробностях. Дик внимал, точно пьесе в театре. Тесс обладала даром рассказчика.
– Поезжай с ней путешествовать, Тесс, если хочешь, – посоветовал Дик. – Тебе здесь тоскливо одной целыми днями. Прими разумные меры предосторожности, но развлекись.
Так как Ясмини занимала ее воображение, Тесс только за ланчем рассказала Дику о визите чиновника – тоже в подробностях.
– Он что, хочет, чтобы я нашел сокровища и одурачил Гангадхару? За кого он меня принимает? За своих стукачей? Я бы предпочел один процент от магараджи большему от него. Если мне даже попадется этот клад – в гробу я видел британские власти!
– Они никогда не поверят, что Гангадхара тебя не вознаградил, – заметила Тесс.
– Ну и что? Какое нам дело, во что они поверят? В настоящее время я партнер Гангадхары.
Мерцают под деревьями бесшумные их тени,
Здесь голуби воркуют, здесь покой и здесь уют,
Во дворике прохладном, опустившись на колени,
Милостей Джинендры молящиеся ждут.
Здесь боги будто ближе, здесь место для желаний,
И дышит все сочувствием, и мир дарован нам.
Здесь ощущаешь отдых от вечных наказаний,
Свет доброты дарует благословенный храм.
И лишь любовь друг к другу без злобы и притворства,
И ни на ком из смертных не стало бы вины,
Когда б не лицемерие, не слепота с обжорством, —
И мудро улыбается Джинендра со стены.
«Закон – как питон, гоняющийся за обезьянами на вершине дерева».
Ясмини
Закутанная с головой в плащ из верблюжьей шерсти, Ясмини снова приняла вид ленивого достоинства. Как только она вышла за калитку, она зашагала с обычной для Сиалпура неспешностью. И это оказалось весьма кстати, потому что Макхум Дасс, ростовщик, в сопровождении едва поспевающего за ним и обливающегося потом прихлебателя, выехал верхом на резвом муле в свой обычный утренний рейд – собирать проценты у своих жертв и проверять ценные бумаги и векселя.
Он был толстый, коренастый, отвратительный на вид, в черном костюме из альпаги и с черным зонтом для защиты от солнца, на лице его застыло выражение кислого недовольства жизнью, которое дополняли его маленький принюхивающийся носик и сверкающие черные глазки, никогда не позволявшие ему заключать невыгодную сделку.