Пыринов замолчал. Молчал и Ковалев, думая о своем.
— Эй, товарищ капитан, поели? Ложку верните! А то без ложки нам нельзя, — окликнул матрос, который дал им ложку.
— Держи, Мужичек из села Погребки! — Ковалев бросил матросу ложку. — Ты из какого взвода?
— Из взвода автоматчиков, — отозвался тот.
— Тогда еще разок бы нам с тобой одной ложкой поесть…
— Еще раз, так еще раз. Было бы что есть! — рассмеялся тот.
Тут неожиданно к капитану подошел другой матрос и протянул ему свою ложку:
— Зачем одной? Вот, возьмите, у меня еще имеется.
Ковалев хотел было отказаться, но матрос почти насильно вложил ему в руку алюминиевую ложку. На ней тоже было аккуратно выбито «Малеванчук».
— Ну и ну, не взвод автоматчиков, а артель чеканщиков по металлу! — улыбнулся капитан и вернул ложку хозяину. — Не надо.
— Да возьмите же! — настаивал матрос. — Пригодится!
— Ты мне, Малеванчук, будто диск с патронами даришь!
— Патроны дать не могу, самому нужны. А ложку — пожалуйста, не жалко.
— Не надо, — решительно отказался Ковалев. И уже повернувшись к младшему лейтенанту Пыринову, сказал — Значит, мы с тобой договорились?
— Договорились, — ответил Пыринов.
Капитан перед решающим броском на финский гарнизон продолжал наблюдение за деревней, тщательно замаскировав выставленные дозоры. В который раз он и сам брал в руки бинокль и рассматривал вражеский берег, пытаясь установить точное местонахождение батареи и постов береговой охраны. Батарею на этот раз ему обнаружить не удалось — она не подавала никаких признаков жизни, а наблюдательная вышка, возвышающаяся на скалистом берегу у деревни, была пуста с самого утра. Видимо, финны пользовались ею не постоянно. Пленных тоже не было видно. И вообще — деревня словно притаилась, ждала их нападения. За все время наблюдения дозорные сумели рассмотреть только несколько автомашин, проследовавших через деревню в сторону Падан, и небольшую группу финских солдат.
Первый календарный день осени выдался теплым и солнечным. Целый день на небе не было ни облачка. Вражеские самолеты лишь один раз пролетели над островом, но это были тяжелые бомбардировщики, летели высоко на северо-восток, видимо бомбить тылы 26-й армии. Заслышав их приближающийся гул, Ковалев приказал всем укрыться в ельнике.
Озеро было спокойным, небольшая рябь поднималась на нем лишь тогда, когда дул легкий ветерок. Но к вечеру затих и он. И огромная чаша озера застыла, четко отражая в себе розовый закат солнца. Вокруг не было слышно ни звука, и установившаяся тишина лишь изредка нарушалась одиночными всплесками испуганной рыбы.