Майор Сергеев, подчиняясь воле командира бригады, связался с третьим батальоном и приказал выделить три взвода для обхода Ондозера на помощь десанту.
— Капитан, возьми еще бойцов из роты разведки и готовься выступить, — сказал он Афанасьеву. Начальник штаба все же решил выждать хоть немного в надежде на то, что комбриг передумает и отменит неразумный приказ, да и, может, к этому времени обстановка на том берегу озера окончательно прояснится.
Но новых сведений от капитана Ковалева больше не поступало. И вскоре Афанасьев с группой бойцов — 80 человек — двинулся в путь…
оз. Лайяозеро
2 сентября 1942 г., 14 час. 10 мин
Потеряв всякую надежду выйти на связь с бригадой, Ковалев перестал обращать внимание на раненого старшину 1 статьи Якушенкова, колдовавшего у рации и пытавшегося левой рукой вызвать радиста на восточном берегу Ондозера. Теперь, после нескольких атак егерей и убийственного минометного огня, обрушенного в ярости на отряд финскими минометчиками, капитан ясно осознал всю трагичность своего положения. Не только ему, но и всем десантникам стало понятно, что до вечера им уже не продержаться. Было еще только два часа дня, а в отряде способных держать оружие оставалось не более пятидесяти человек. Остальные либо убиты, либо тяжело ранены. Особенно большие потери оборонявшиеся понесли во время последнего минометного налета. Мины разворотили все болото, и от них нельзя было нигде спрятаться. Отдельные из бойцов не выдержали этого кромешного ада и в отчаянии начали выползать из болота, но тут же попадали под меткий огонь вражеских снайперов. Силы отряда таяли на глазах. Погибли старший лейтенант Сапов, военком Языков, младший лейтенант Пыринов, тяжелораненый уполномоченный особого отдела сержант Рыжихин подорвал себя гранатой. Не стало в живых военфельдшера Слатвицкого, главстаршины Краевого.
В рядах оставшихся в живых десантников все сильнее и сильнее зрело недовольство действиями командира отряда. Даже старший батальонный комиссар Барков, находившийся рядом с Ковалевым, в разговоре с ним не удержался и высказал сомнение по поводу правильности его решения укрыться на болоте. Да Ковалев и сам понял, что совершил непоправимую ошибку, заняв круговую оборону в болотине. «Нужно было прорываться! — злился теперь на себя капитан. — Сразу же, не надеясь на помощь из-за озера и не дожидаясь темноты!» Но Ковалеву даже сейчас, когда отряд оказался в отчаянном положении, не хватало решимости поднять людей в последнюю контратаку. Оставить убитых, раненых — и попробовать вырваться! Кто-то да уцелеет, ускользнет из этого мешка! Капитана охватило какое-то оцепенение, и чужой голос твердил ему: держаться, держаться! Свои не оставят в беде, придут, выручат!