А когда начали пропадать дети, она уже путешествовала. Скиталась между Индией, Венгрией, Узбеки станом и США. То занимала одно из двенадцати мест в хостеле в Хельсинки, то снимала домик на побережье в Таиланде, где в десятиметровой комнатке размещались кровать, стол и стул, холодильник и тут же, отгороженные только занавеской, — умывальник, душ и унитаз. Мира бережно хранила в себе страны и города, арендованные комнатки, картонные домишки у моря, водителей, помогавших найти адрес в городских лабиринтах, каждый взлет и каждую посадку. Когда стало понятно, что ее будут искать, она начала убегать с удвоенной силой. Города и страны замелькали, как кадры фильма на быстрой перемотке.
Иногда прямо на оживленной улице на нее нападал ступор. Она останавливалась и немела в толпе. Мысли и чувства переполняли ее, но их было много, они крутились неразборчиво и их нельзя было ухватить за хвост. Как будто отдельный человек, живущий внутри Миры, пытался выйти с ней на связь всеми доступными способами. И когда казалось, что это вот-вот случится, ее толкали. На нее натыкались сумкой, наезжали на скейте или на роликах. Да, извинялись, но мысль-то ускользала, человечек прятался, и Мира снова бежала: Варна, Александрия, Сус. Бежать, бежать дальше от пугающей пустоты и неизвестности, в которой был только нарастающий страх.
Мира старалась не оставаться наедине с собой. Она работала, проматывала ленты соцсетей, изучала, куда поехать в следующий раз: дешевые перелеты, дешевое жилье. В этой круговерти страх забывался, но не уходил. Он прятался, но позже возвращался.
Нина вздохнула и зажмурилась во сне, крепче обняла себя рукой. Мира поправила ей сползший с плеча плед.
Слово «беги» захватывало ее сознание. Оно пульсировало в голове яркими красками, приходило во сны, составленное из пугающих крючковатых стволов. Хотя, глядя на эту спокойную девушку, никто не догадался бы, что творится у нее внутри. «Беги», — шептал ей человек без лица, и, просыпаясь, она понимала, что это ее отец.
— Скоро все закончится, — прошептала она себе. — В Италии все закончится.
Мира потянулась через спящую соседку и посмотрела в иллюминатор. Они летели над континентом.
Внизу виднелись две крошечные деревушки, на которые бросали тени мелкие облака.
— Закончится, — пробормотала она, закутываясь в плед и закрывая глаза. Перед глазами закрутились ломаные картинки самолетов, дорожной еды, общего душа. В видения ворвались черно-белые чудовища. Они щерили зубастые пасти, плакали, слезы падали на пол самолета и замирали черными чернильными пятнами. За чудовищами метались тени пропавших детей. Чудовища держали их, не давали пройти.