— Как «завтра»? Завтра, оператор сказал, они еще на реке будут. Послезавтра, наверное?
— Может, и послезавтра, — спокойно согласился Славка. — У них семь пятниц на неделе, у киношников. Чудной народ. Удивляюсь, как вообще дело свое доводят до конца, фильмы на экраны выпускают. Придут, камеру поставят — и начинается! То того нет, то другого; один говорит, так надо снимать, другой свое выставляет. Полдня канителятся, пока с первым кадром сладят… А этот, Оболенцев, вообще чудик. Сто раз примеряется, пока на пустяк решится. Я с ускорителями должен был для них взлететь, чтоб засняли. Обычное дело, а он мне сорок раз показывал, где камеры стоят и чего они будут делать. Мне-то что? Я по газам — и пошел; кроме как по полосе, взлетать негде. Так он, видишь, наставлял еще… А теперь записка. Это значит, чтоб с духом собрался. Полагает, мне впервой. Наивняк! Как скажет отец-командир, так я и сделаю.
— Он днем и в картине тебя сниматься уговорил? Как артиста?
— Да я уж и снимался. Штангу поднимал, дублером. Ну, сняли меня, пошел в курилку. Сидим, травим. Я училищную байку рассказал, наверное, знаешь, как в столовой старшина спрашивает новичков: «Наелись?» И один за всех басит: «Не-ет!» Старшина сейчас: «Как фамилия?» И опять голос: «Наелись…» — Славка засмеялся и продолжил: — Оболенцев тут как тут, с блокнотиком: дай, говорит, спишу. Ну, я по новой рассказал и обедать отправился. Потом иду мимо ДОСа[1], где они снимали, и он меня заметил. Иди, говорит, сюда на минутку, помощь требуется. Я подошел, а он, оказывается, актера, под летчика загримированного, заставляет мою байку юмористически произнести, да тот никак не может.
— А ты что?
— Я говорю, ерунда это, про старшину. Можно посмешнее вспомнить. И про инструктора своего рассказал, еще аэроклубовского, как тот в воздухе орал: «Много думаешь, Широков, жить надо!» Это я, значит, Широков… А у меня никак заход на посадку чисто не получался. Лучше бы, матерюсь про себя, сказал, что с ручкой делать, с педалями, а он — «жить»! — Славка помолчал, повозился и прибавил: — А вообще, жаль того парня, актера, который летчика играет. Оболенцеву не нравится, кричит, а у того пуще не выходит. Говорил, сменить его хочет, да поздно. Много переснимать. А может, и можно заменить. Не знаю.
— Ну вот в давай. Спишут с летной, не надо будет штурманом на КП идти. Киноартист! Еще и портреты в киосках продавать будут. Как Смоктуновского.
— Да я вообще сыграл бы, — не принял насмешки Славка. — В школе драмкружком увлекался и в училище. На аккордеоне пиликаю. Смог бы, наверное… определенно смог.