Зели, Наяда, Урбано и Буби на машине Леандро помчались в полицию.
Когда Конрадо вошёл в другую комнату ожидания, Патрисия, рыдая, бросилась к нему.
– Папа, врач «скорой» сказал, что Уго может умереть.
Вслед за Конрадо в комнату вошла вся компания, вовлечённая в историю с кольцом.
Китерия тут же набросилась на Патрисию:
– Это ты со своим бандитом завлекла мою дочь в порок, это ты!
– Оставьте мою дочь в покое! – крикнула Лаис, влетев в комнату. – Дочка! Успокойся, девочка моя. – Она вырвала Патрисию из рук Китерии. – Отойдите от нас, гадкая, бессердечная вы женщина!
– Лаис, Лаис, это я… Не отворачивайся от меня... Я не хотела… Я – Кика Жордан, твоя подруга, сестра... сиамская… сестра…
– Уберите от меня эту сумасшедшую! – брезгливо отодвинулась Лаис.
Леандро, Зели, Нанда и Буби поехали в больницу к Уго.
Состояние Уго было тяжёлым, и его отвезли в операционную. Отпущенные на поруки подростки обсуждали события бурной ночи, сидя у жаровни возле бара Калисто.
Не спал и Диего. Его мучило одно странное маленькое происшествие на вечеринке в доме Рутиньи. Он видел, как Жордан разговаривал с Николаем Судоновским, но когда он спросил Жордана: «Ты знаешь язык Судоновских?» – тот ответил, что совершенно не знает, ни слова.
– А мне показалось, что вы о чём-то разговаривали, но сразу прекратили, как только я подошёл...
– Нет, нет, ты ошибся. Когда Китерии нет рядом, мы объясняемся жестами. Всего доброго, – торопливо распрощался он. – Нам пора.
Как у всех лживых людей, у Диего был отличный нюх на ложь, и он мог дать голову на отсечение, что милый, наивный, добрый, неуклюжий Жордан солгал самым наглым образом.
Ночью в квартире Вагнера раздался звонок. Вагнер в шёлковом кимоно подошёл к двери, глянул в глазок и замер: за дверью стояла Изабела. Сложные чувства охватили Вагнера: торжество, радость, страх – он и сам не мог бы сказать, если бы его спросили, чего в этой смеси чувств было больше.
Изабела была очень хороша в чёрном вечернем платье, но что-то демоническое, инфернальное было в её облике: её глаза горели мрачным огнём, чёрные брови и чёрные тени на веках резко выделялись на мертвенной белизне лица. И всё же она была очень хороша.
– Разреши мне остаться у тебя, я не гожусь на роль взрослой, я такая же, как ты, Люцифер. Нам будет интересно вдвоём, мне нравится этот непонятный то ли рай, то ли ад. Я хочу исполнять приказы, я хочу, чтобы ты стал моим жестоким повелителем, только ты должен хранить тайну и никому не говорить, что я пришла к тебе. Я назвалась чужим именем внизу, у портье. Теперь меня зовут Лилит.