То есть в нашей реальности Олег Вещий вполне мог быть призван из Киева на Север, помочь приильменским словенам отразить шведскую или иную агрессию, восстановить справедливость. Древнерусский летописец чётко обозначает маршрут Олега: Киев – Новгород – Ладога – «за море».
Как раз на 910–911 годы приходится новый виток русско-византийской дипломатии, русы участвуют в операциях ромеев на их стороне (см. «Краткую хронологию реконструируемых событий» в конце книги).
В 912 году 2 сентября послы Олега принесут клятвы перед лицом византийских правителей в Цареграде и передадут им скреплённые Олегом грамоты с записью нового договора.
Это значит, что перед этим и та, и другая стороны согласовали между собой тексты. Чтобы добраться до Цареграда к началу сентября, послы русов должны были выехать из Киева самое позднее в конце июля 912 года.
Июль этот был отмечен и появлением в небе кометы Галлея, как мы упоминали ранее, явившейся с запада и похожей на меч. Олег-Одд мог воспринять прохождение кометы по небу за небесное знамение, зовущее на битву.
Медлить более нельзя. Так что, едва отправив послов в Цареград, он с верными ему воинами устремляется на Север к Хольмгарду.
Осенью 912 года великий князь принял под свою руку и всё Приильменье и Ладогу. Но, вероятно, он и раньше задавался вопросом, как удержать растянувшиеся с юга на север и с запада на восток земли. Для этого были необходимы новые силы и преданные исключительно ему одному умелые воины, с которыми было непросто, особенно если «битвы за Хольмгард» не обошлись без потерь.
Прежняя дружина ему и в Киеве бы пригодилась. На ильменьских бояр надежды мало. И Одд-Олег, после принесения ему клятв местной знатью, перезимовав на месте в Гардарики, в конце марта или начале апреля 913 года отправляется из Ладоги на родину, в Норвегию, набрать наёмников, которых он предполагает оставить в Хольмгарде/Новгороде своему наместнику. И это, вероятно, один из имевших на то право князей по крови, коего мы условно именуем Олегом II.
Хотя не исключено, что Вещий и сам планировал посадить на севере своей разросшейся державы старшего сына (подрастающего для такой роли 11—12-летнего Асму(н)да), впрочем, пока находящегося в Киеве. Но он не мог не учитывать, что в столь юном возрасте на новых, только что присоединённых землях, где только отбушевала междоусобица, рискованно оставлять без поддержки фактического наследника его дела и продолжателя династии. И не лучше ли в самом деле посадить в Приильменье да Приладожье человека опытного, разумеющего местный обычай (с учётом существенного финно-угорского окружения и «бярмов»), а вместе с тем преданного ему, Олегу, и благодарному за то, что тот сделал? В любом случае отправиться в Киев за Асму(н)дом – это потеря времени с учётом неизбежной зимовки.