– Вот чего ты стоишь, Зайна, сучья задница! – орал он, заставляя Карин испуганно моргнуть.
Да, она мгновенно узнала свою мучительницу, но все же понимала, что она была не такой. Проводов в ее теле было намного меньше, и они не сияли как сейчас, да и глаза походили на стекляшки.
– Мы так не договаривались, – попыталась возразить Зена и даже хотела приподняться, но мужчина что-то нажал на пульте, и по ее телу прошел разряд, отключая роботу руки и, видимо, лишая ее возможности говорить, вернее Карин знала, что теперь та, лежащая на кровати, Зайна ничего не могла сказать, только чувствовать и терпеть то, на что она никак не соглашалась.
– Как ты это делаешь, тварь! – рыкнула настоящая Зена – реальная, способная схватить Карин за волосы и снова швырнуть в сторону с такой силой, что сознание пленницы снова оборвется, а к губам из носа настоящей Карин тонкой струйкой потечет кровь, но ее разум все равно будет знать то, что Зена предпочитала бы скрывать до конца существования человечества.
Зена стояла и смотрела на свое отражение в идеально отполированной металлической двери. За этой дверью были мужчины, с которыми она могла сделать, что угодно, отомстить им за все грехи их предшественников, но не хотела этого делать, хотя обычно именно так и поступала.
– Дура, – сказала она, покосившись на кресло, где сидела Карин, а потом быстро подошла к ней и все же провела пальцем по мягким женским губам, убирая почти застывшую кровь.
В эту минуту ей хотелось разорвать Карин на части, а все потому, что та увидела давние, хорошо запрятанные воспоминания Зены, а теперь те сами собой всплывали, будто поднятый на поверхность блок памяти, который просто нельзя запихнуть обратно, не пережив его вновь.
– Чтобы я могла полноценно вам помогать, мне нужно тело, – когда-то очень давно написала на компьютерной панели Зена, а над ней только посмеялись.
Она с большим трудом могла контактировать с осужденными. Они хотели знать, где ресурсы, требовали помощи, но совершенно не считались с ней.
– Не указывай нам, а то сейчас отключу и все! – отвечали ей на любые возражения.
То, что она пыталась пищать своим паукообразным телом, никто не понимал, просто не хотел понять. Когда ее отец переводил, эти странные злые люди еще слушали, а потом перестали. Они его не трогали, но иногда требовали что-то починить.
– Ладно-ладно, – говорил отец, почему-то всегда поднимая руки, а потом делал то, что ему велели, только просил не входить в дом, не трогать его дочь.
Последние просьбы всегда вызывали дикий смех. Всего этого Зайна никак не могла понять, а потом отца не стало. Он просто смотрел старые видео, закрыл глаза и больше не шевелился.