Избранное (Гофштейн) - страница 47

Следить за ходом дум твоих высоких,
На языке своем их выражать.
Я с юных лет узнал твою отчизну,
Я в сердце сблизил Запад и Восток.
В Союзе стран, где ты повсюду признан,
Сияет ярко жемчуг древних строк!
Где может быть сильнее вдохновенье,
Где может быть свободнее поэт,
Где могут быть прочнее дружбы звенья,
Чем здесь, где слова «раб» в помине нет!
Хвала тебе, великий Руставели!
Хвала стране, где ты взращен, певец!
Здесь ленинизм ведет нас к светлой цели,
Свободны
Человек-творец, народ-творец!

Паше Ангелиной

Пер. Л. Озеров

В вагоне я узнал тебя — не твой портрет,
В твои черты легла былых годов нужда,
Но ты озарена лучами наших лет,
Твой взгляд и облик твой запомню навсегда.
В купе накуренном сидели вчетвером.
Дюканов — твой сосед, упорный, полный сил
Мне простота мила, и в облике твоем
Она явилась мне, я за тобой следил.
Копна светящихся волос звала меня
В поля, где шел я в детстве по стерне.
Я снова ощутил, как много сил, огня
В руке, которую ты протянула мне.
Как наше завтра, вдохновенна ты…
Посмотришь на тебя — тотчас в душе светлей.
Потом я часто подмечал твои черты
И в матери своей и в дочери своей…

Михайловский монастырь[4]

Пер. М. Петровых

Наш гнев разнес
Убийц притон,
«Угодный богу»,
Чтоб даже пес
Не знал, где он
Поднимет ногу.
Я вижу давнее: ясна,
Над Киевом царит весна;
Проснулся день и свеж, и светел,
И весел в бездне голубой,
Но за оградой вновь он встретил
И ярко озарил разбой.
Здесь, во дворе монастыря,
«Гостей» приветствовать готовы!
Того — плевком в лицо даря,
Ударом по щеке — другого.
А если стар да если сед,
Рви бороду! — один привет.
А если молод да красив —
Приветствуй, челюсть раздробив!
Слепящий дикий гнев кипит,
Туманит головы, неистов.
Нет злей ругательства, чем «жид»,
Издевки злей, чем «коммунисты»!
Не солнцу и не звездам быть
В свидетелях народной кары,
Не ими поклялись мы мстить;
И песни те и речи стары.
Наш гнев разнес
Убийц притон,
«Угодный богу»,
Чтоб даже пес
Не знал, где он
Поднимет ногу.
Не монастырь
В лазурь простер
Кресты без счета —
Народ в простор,
В свободный мир
Воздвиг ворота.

Серго

Пер. А. Ойслендер

Вновь красные и черные знамена…
Ушел Серго, Серго родного нет!
Томится сердце болью затаенной,
Туман все одевает в серый цвет.
Кавказ, и Прага, и тот год!.. Храню
Я три заметы в памяти всегда.
Там был Давид, брат Ошера родного…
Да, близостью к тому большому дню,
Дню Пражской конференции, когда
Вы вместе встретились,
Горжусь я снова, снова…
Тот ясный взор, тот сокровенный свет
И я узнал. Вокруг вставал Кавказ,
Где ты работал рук не покладая.
Сильнее смерти мысль! О, ты не умер, нет!
Огонь любви в твореньях не погас,