Досюда все снималось в соответствии со сценарием Ньегеса, прекрасно прописанным, но дальше у Матадора пошли такие слюни, что Эол разъярился:
— Не понимаю, как вы там у себя быков убиваете!
Суховеев перебирается в другой поволжский город. Работает на заводе. В один из дней к нему приезжает Дубов с подарками, благодарит за то, что не увел Людмилу и сыновей, они обнимаются, плачут...
— Тьфу!
— А как ты хочешь? Чтобы он нашел его и пристрелил?
— Вот это было бы лучше. Не так слащаво. Может, это даже и ход. Мужик живет в ожидании, что этот репрессированный, того и гляди, снова причешет в Ярославль. Я бы на его месте так и сделал.
— Ну, тогда точно фильму хана.
— У меня другой замысел. Смотри, Саня, что происходит у Феллини в «Дороге»? Когда клоун предлагает Джельсомине бросить этого урода и выступать вместе с ним, наметился благополучный конец. Можно было и вовсе сделать так, что они объединяются и дальше выступают втроем. Клоун нарочно подтрунивает над Дзампано, чтобы придать остроты и смеха, а тот якобы в ярости бегает за ним, но все равно выполняет свой трюк. И все, тишь, да гладь, да божья благодать, прямо как у тебя в сценарии. Но фильм не имел бы такого драматического накала. Женская жертвенность — вот чего я хочу. Джельсомина жертвует своим счастьем ради того, чтобы у Дзампано пробудилась душа. А у нас можно еще сильнее сделать: Людмила жертвует счастливым благополучием в семье Дубова ради любви к Суховееву, ради счастливого неблагополучия.
— Это будет сильно, — согласился Ньегес. — Но что нам скажут: «Она уходит от Героя Советского Союза к лишенцу. Это что, такой выбор должна сделать страна?»
— Скажут. И наплевать. Искусство важнее. Да не писай кипятком, компаньеро!
И Ньегес с неохотой сел переделывать концовку. Итак, казалось бы, несчастье уехало в другой город, чтобы там поселиться. Но по ночам Людмила не спит, ворочается и вздыхает. Не спит и Дубов.
— Ты все о нем думаешь?
— Прости. О нем.
— Понятно...
— Понимаешь, у нас есть все — семья, дети, работа, любовь, благополучие. А у него ничего нет. И не будет.
— Отчего же не будет? Найдет себе свое новое счастье.
— Он говорит, что всю жизнь только меня будет любить...
— А ты его? Еще любишь?
— И да, и нет. Я тебя люблю. Прикипела. Всей душой. Но так его жалко!
Она бросается к Дубову, осыпает его лицо поцелуями.
Ранним утром Сережа достает из почтового ящика письмо, смотрит на обратный адрес:
— Мать честная!
На Волжской набережной стоят Сережа, Миша и Людмила, все смотрят на реку, на корабли.
— Почему ты тогда нам не сообщила? — спрашивает старший.