НОЧИ СТАНОВЯТСЯ ХОЛОДНЕЕ, и солнце светит иначе. Его лучи падают не вертикально, а под углом, проникая в просветы между горными вершинами и не касаясь тенистых уголков. Свет сделался бледно-золотым, а скоро его и вовсе не станет. Мы уходим из долины Уинд-Ривер в середине октября – я не могу назвать точную дату. После Форт-Бриджера я сбился со счета. Может, десятое, но я не уверен. Наши мальчишки, наверное, уже перебрались через горы. Маршрут должен был закончиться у лесопилки Саттера, и я молюсь о том, чтобы Эбботт пристроил их куда-нибудь на зиму. Надеюсь, что Колдуэллы и Кларки тоже позаботятся о них. Эмельда любила Уинифред, и, думаю, Наоми она тоже любит. Надеюсь, ее любви хватит и на мальчишек до тех пор, пока мы не сможем вернуться к ним.
Щеки Наоми порозовели, а лицо уже не такое худое. Она едет верхом на Самсоне, собрав волосы в косу, чтобы не лезли в лицо. Наоми ест иргу из мешочка, и ее губы покраснели от сока. Мы нашли ягоды недалеко от того места, где вчера разбили лагерь. Ирга уже отходит, и много переспелых ягод попадало на землю, но того, что осталось, нам хватает, чтобы наесться вдоволь и взять с собой. Наоми сказала, что ничего вкуснее в жизни не пробовала. В последнее время мы питаемся только мясом, время от времени добавляя коренья и семена, так что ягоды для нас деликатес. Но есть в шошонской диете что-то особенное. Люди стареют медленнее, и никто в племени еще не остался без зубов.
Наоми замечает мой взгляд и отвечает легкой улыбкой. Меня окатывает жаром от груди до пальцев ног. Между нами не осталось больше расстояния, сдержанных прикосновений и осторожных слов. Мы словно построили плот в стенах вигвама, свой личный Ноев ковчег, в котором живем только мы двое. И по ночам мы плывем на нем вместе, укрывшись от потопа, от страха и неизвестности, которая будет ждать нас, когда воды схлынут. Бывают ночи, когда Наоми набрасывается на меня яростно, пылко и торопливо, словно боится, что в следующую секунду нас опрокинет буря. А бывает, что она часами нежится в моих объятиях, медленно лаская меня, будто наконец нашла долгожданный клочок суши.
Мы огибаем северную оконечность хребта Уинд-Ривер и идем на север, к вершинам, которые Вашаки называет Теевинот. Эти горы похожи на обвисшие груди матери-Земли. Почти неделю мы карабкаемся через хребты и долины, густо заросшие деревьями, пока не попадаем в горную чашу, где растет пышная зеленая трава. Животные радостно набрасываются на нее, и мы останавливаемся на день, чтобы отдохнуть. Вашаки не хочет надолго задерживаться, и мы выходим из долины с южной стороны, двигаясь вдоль русла Пиупы через расщелину, где сходятся две реки и повсюду бурлят теплые источники. Бледно-голубые заводи привлекают детей и Наоми, которая очень хочет искупаться. Вашаки уверяет ее, что в долине на другой стороне горы их еще больше.