— Мне было десять, когда всё резко изменилось. Мы жили с родителями в полной нищете недалеко от Южного моря. Мать и отец перебивались редкими заработками, но еды всё равно не хватало. У меня был младший брат, он постоянно болел, а лекарства, сами понимаете… — развела руками, — нам были не по карману. Тогда-то к нам и пришли покупатели.
— Кто? — переспросила Ирда.
— Хозяева публичного дома. Они давно косились на меня, так как из-за роста казалась довольно необычной девочкой. Низкая любовница… — печально хмыкнула. — В общем, они предложили за меня хорошую сумму. Это я сейчас понимаю, что там была сущая мелочь, но родители согласились. Они решили, что лучше спасут хотя бы одного ребёнка, чем погубят обоих.
— Суки, — прорычала Грешрари, отпив из кружки. — Да я б таких…
— Не стоит, — Жули подняла ладони. — Я не держу на них зла. Наверное, поступила бы так же, хотя не уверена. К тому же ко мне относились вполне сносно. Первое время. Прошло несколько лет, прежде чем в мою комнату пустили первого мужчину, и должна сказать…
— Давай без подробностей, — попросил я. — Не особо люблю такие вещи.
— Это радует, — улыбнулась та. — Хорошо, что есть ещё мужчины, которые оценивают женщину не как кусок мяса.
— Продолжай, пожалуйста, — тифлинг склонилась над столом, подперев кулачками подбородок. — Мне очень интересно.
Ох, красная чертовка. И зачем ты так игриво машешь хвостиком?
— Дальше были самые жуткие года в моей жизни, — вздохнула Жули. — Пять лет меня брали все, кому не лень, и кто мог найти на это деньги. Но однажды меня всё настолько достало, что я не сдержалась. Один из богатеев подарил мне золочёную заколку, думал, я перед ним на колени упаду. Вот только вышло всё наоборот. Стоило мне её получить, как на колени рухнул он. С пробитой шее. В ту же секунду я поняла, что натворила. На меня накатил настоящий ужас. Я постаралась спрятать труп, но, когда поняла, что не смогу его даже поднять, ринулась на улицу и помчалась, куда глаза глядят.
Небольшая пауза, показавшаяся нам настолько затянувшейся, что тифлинг заёрзала на стуле.
— Ну а потом я бродила по лесам и местным деревенькам, — продолжила Жули. При этом её голос не казался печальным. Видимо, она давно пережила все эти эмоции. Или тщательно скрывала их. — Как вы понимаете, денег у меня не было, приходилось платить тем, что имелось со мной всегда — телом.
Вот как? И в трактире мне досталась такая потаскушка?
Но стоило об этом подумать, как невольно устыдился собственных мыслей.
Кто виноват в том, что свалилось на долю Жули? Разве она? Ведь её лишили выбора ещё в детстве.