Номинация «Поэзия» (Баранова, Васякина) - страница 54

Почему мальчик, с которым гуляла в тринадцать или в четырнадцать, вырос, а я осталась?

Ищите Анну на конечной трамвая номер четыре, где обочина в жёлтых сугробах и чёрных лужах, у второй проходной, на которую в шесть утра очередь незнакомых друг с другом, собранных вместе по случаю, недомыслию, обстоятельствам.

Ищите Анну на бульваре Доменщиков, в переулке Сталепрокатчиков, на площади Металлургов, среди фонарей и пивных ларьков, магазинов, в которые ходят все жители микрорайона. Может быть, и Анна купила у грустной сорокалетней продавщицы двухсотграммовый кусок колбасы, половинку чёрного и бутылку советского лимонада в стеклянной бутылке — «Буратино» или «Крем-сода»? «Буратино» или «Крем-сода»? Не разобрать. Но продавщица не помнит Анну, она глаз от кассы не поднимала.

Ищите Анну там, где горят над городом трубы сталепрокатного, где стоят над городом здания администрации и медсанчасти, где трамвайные рельсы заканчиваются, истончаются.

Ищите Анну среди женщин с голубыми губами, идущих, словно на казнь

Но когда всматриваюсь в их лица хмурые, озабоченные предстоящим долгим, тяжёлым временем, собираясь с силами

Я сижу на крыльце деревянного дома с расписными наличниками, тонким резным коньком и пыльными окнами. Думала, что оставила ненадолго — но десять лет как выросла. Переросла и бабушку, которой в сентябре будет двадцать (ибо время пошло по-новому), и деда, которого никогда не видела. Кругом неоглядная ширь и белёсое поле трав, точно находимся на самой северной широте. Я плыла теплоходом, сошла на восьмом причале. Здесь кончается память, я по крошечке собираю — налево или направо? Налево или направо? Иду по стерне, опасаясь ссадин. Ноги выводят сами. Травы не скошены, рамы не крашены.