Многочисленные свидетельства навязчивого интереса викторианцев к тематике смерти можно найти как в художественной литературе, так и в теологических трудах этого времени. Например, описание сцен у смертного одра часто встречалось и в прозе, и в поэзии, и в биографическом жанре <…>. Подобные описания, наряду с антологиями для скорбящих, были проявлением викторианского «культа смерти». Уместно здесь также вспомнить о траурных одеяниях и бижутерии, изящных плюмажах и прочей атрибутике викторианских похоронных ритуалов. Еще приметы того времени: специальные выпуски газет с некрологами в черной рамке; надгробия с благочестивыми эпитафиями; так называемые «места последнего упокоения» — на маленьком сельском кладбище или большом городском некрополе…[303]
Конечно, люди всегда, с доисторических времен были одержимы темой смерти, и викторианская эпоха тоже не чуждалась этой темы[304]. Но викторианский «культ смерти» имеет очень мало общего с реалиями сегодняшнего дня, за исключением того факта, что этот термин был употреблен применительно к этой эпохе современным исследователем. Викторианцам был присущ напыщенный сентиментализм, смерть воспринималась как важнейший эмоциональный и духовный опыт, и чувство благоговения исключало всякую возможность превратить смерть в товар или развлечение. Кроме того, только «счастливые избранные», представители высшего общества викторианской Англии, могли позволить себе безраздельно предаваться воспоминаниям об усопших, в то время как остальное население довольно безразлично относилось к событию, именуемому тогда «день рождения на небесах»[305].
В Америке тема смерти стала часто фигурировать в средствах массовой информации во время Гражданской войны. Уровень фототехники тогда уже позволял запечатлеть ужасы войны, и в прессе стали появляться фотоснимки полей сражений и павших воинов. По этим снимкам члены семьи погибшего иногда могли его опознать. Но многие историки подчеркивают тот факт, что, как правило, на этих фотографиях не были запечатлены искалеченные тела. Этим снимкам была присуща «тщательно продуманная композиция», иногда даже постановочного характера. Ведущие фотожурналисты того времени — Мэтью Брэйди, Александр Гарднер и Тимоти О’Салливан — последовательно создавали «единство визуального восприятия» для читательской аудитории[306]. Эти фотоснимки не имели ничего общего с современными вуайеристскими имитациями смерти. У фотографий времен войны Севера и Юга было совершенно иное предназначение — они несли в себе серьезное политическое, эмоциональное и информационное содержание. И их целью никогда не было развлечение.