— Но почему, бабушка Удда? — искренне не понимала девушка, продолжая наивно хлопать глазами.
— Потому что узнает матушка, узнает и весь город. А узнают люди, что они сделают с твоим любимым, а?
— Что они сделают? — эхом отозвалась девушка и втянула голову в плечи.
— Отрубят голову, насадят на вилы, сожгут, разорвут… Много чего могут сделать, доченька! Когда люди испуганы, они превращаются в зверей.
— Но Уилл же вырос здесь, его все знают!
— Тем более зарубят! Причем ближайшие соседи будут рубить более остервенело и злобно! Готова поспорить, что Малик первее всех подкинет дровишек на его костер, — развела руками старуха. — Почти светает, твои родители места себе не находят, Линайя. Иди к ним, успокой. Сама отоспись и возвращайся завтра, а я пока твоего милого постерегу, напою отварами, которые как раз приготовились. А после поглядим, что с ним будет. Может и ошибаюсь я, старая карга. Но про Уильяма ни слова!
— Хорошо, бабушка Удда.
Линайя прошла тихую улицу, на удивление спокойную для раннего утра, вывернула на площадь и заспешила к дому родителей. Ее встретила рыдающая мать.
— Доченька, ты жива. Боже, спасибо тебе, Ямес, что уберег моих детей! Где же ты была, Лина? — Женщина обнимала дочь, рыдая. Сзади стояли отец и братья, у многих глаза были опухшие от слез.
— Матушка, я потеряла Элиота в темноте, а потом убежала и спряталась в пещере, очень долго боялась выйти. — Все тяготы той ночи вновь опустились на плечи девушки, она снова пережила тот ужас и расплакалась, уткнувшись носом в черное траурное платье матери.
Отец, крепкий и статный мужчина с пышной черной бородой, в весьма дорогом костюме, подошел к дочке и обнял ее.
— Элиот тоже вернулся домой прошлым вечером. Он был слаб, голоден и сейчас спит. Ямес защитил вас обоих! — смиренно произнес хозяин постоялого двора и воздел глаза к небу.
— И забрал очень многих, — всхлипнула мать Лины. — Помнишь Уильяма, доченька? Тот красивый и чудаковатый мальчик, с которым ты раньше играла в детстве? Говорят, он погиб под завалами дома, спасая мать. Бедная Нанетта рыдает не переставая. Хорошо хоть вождь выделил им лачугу, а то что бы они без крыши над головой делали?
При упоминании Уильяма Линайя едва сдержалась от того, чтобы не рассказать обо всем, что случилось на самом деле.
Весь день она провела дома. Но сон не шел — Линайя всё время вспоминала следы укуса на шее Уильяма. Лишь ближе к вечеру ее усталость взяла верх, и девушка провалилась в тревожное забытье.
Элиот тоже мирно проспал в кровати почти сутки. На голове у него красовалась здоровый кровоподтек, а ноги и руки покрывали глубокие царапины и синяки — он бежал по лесу без оглядки, спотыкаясь и падая.