Лотар сорвал с шеи хлопковый шарф и промокнул кровь, но та текла быстрее, чем он ее отирал. Лотар раздвинул локоны — и нашел рану на коже под волосами, короткий, но глубокий порез, там, где девушка ударилась головой об одну из веток мопане. Он видел сквозь разрез белую кость черепа. Лотар сдвинул края раны, наложил платок и сверху обмотал голову девушки шарфом.
Прижав голову девушки к плечу, он посадил ее. Одна ее грудь выскользнула из-под грубой меховой накидки, и Лотар испытал почти благоговейное потрясение, настолько эта грудь выглядела светлой, нежной и ранимой. Он быстро и виновато прикрыл ее и сосредоточился на левой ноге девушки.
Раны на ней выглядели ужасающе — они представляли собой параллельные следы когтей, глубоко впивавшихся в лодыжку, располосовавших ногу до пятки. Лотар снова осторожно уложил девушку и опустился у ее ног на колени; приподняв пострадавшую ногу, он с ужасом ждал фонтана артериальной крови. Но этого не случилось, видны были только темные потеки венозной крови, и Лотар вздохнул с облегчением:
— Спасибо Тебе, Господи…
Он снял с себя плотную военную куртку и уложил на нее искалеченную ногу, чтобы уберечь от грязи, потом через голову снял с себя рубашку. В последний раз он стирал ее два дня назад, в горном источнике, и она воняла старым потом.
— Ну, ничего другого нет…
Он разорвал рубашку на ленты и перевязал ногу.
Он прекрасно знал, где прячется настоящая опасность; такой хищник, как лев, нес на своих зубах и когтях массу инфекций, почти таких же смертельных, как отравленные стрелы бушменов. В особенности страшны были когти льва, которые прятались в подушечки лап. На них оставались старая кровь и сгнившее мясо, почти неизбежный источник опасных заражений и газовой гангрены.
— Нам нужно доставить вас в лагерь, Сантэн…
Лотар впервые произнес ее имя, и оно почему-то доставило ему удовольствие, сразу сменившееся страхом, когда он коснулся кожи девушки и почувствовал ее холод.
Он быстро проверил пульс и был потрясен его слабостью и нерегулярностью. Приподняв девушку за плечи, он закутал ее в свою плотную куртку, потом оглянулся, ища взглядом свою лошадь. Она ушла в дальний конец долины и паслась, опустив голову. Обнаженный до пояса, дрожа от холода, Лотар побежал за ней и привел к дереву мопане.
Но едва наклонившись, чтобы поднять бесчувственное тело женщины, он ошеломленно застыл.
Откуда-то сверху донесся звук, резанувший его по нервам и пробудивший самые древние инстинкты. Это был громкий плач испуганного младенца, и Лотар мгновенно выпрямился и посмотрел на крону дерева. На его верхних ветвях висел какой-то узел, он кружился и сильно раскачивался.