— Ну и что нам теперь делать, парень? У твоей мамы пропало молоко. — Он поднял Шасу. — Нет, не пытайся сосать мой палец, приятель, боюсь, ничего из него не высосать. Придется нам остановиться здесь, пока я сбегаю за покупками.
Он наломал веток колючего кустарника и выложил их кольцом, чтобы отпугнуть гиен и других хищников, а в центре разжег большой костер.
— Тебе придется пойти со мной, — сообщил он шумному младенцу.
И, повесив сумку с ребенком на плечо, отправился на поиски на охотничьей лошади.
Он быстро нашел стадо зебр, за ближайшими камнями. Прячась за лошадью, он легко подошел к ним на расстояние выстрела и выбрал самку с маленьким жеребенком. Он выстрелил ей точно в голову, и та сразу упала. Когда Лотар подошел к зебре, жеребенок отбежал на несколько ярдов, но тут же повернул обратно.
— Прости, дружок, — сказал ему Лотар.
У сироты не было шансов выжить, так что пуля в голову стала просто актом быстрого милосердия.
Лотар опустился на колени рядом с убитой кобылой и раздвинул ее ноги, открывая набухшие черные соски. Он сумел нацедить половину фляжки теплого молока. Оно было жирным и сразу покрывалось густыми желтыми сливками. Лотар наполовину разбавил его теплой водой и опустил в смесь свернутый хлопковый лоскут, оторванный от рубашки.
Шаса негодовал, брыкался и отворачивался, но Лотар настаивал:
— Извини, ничего другого в меню нет.
Шаса вдруг сообразил, в чем дело. Молоко стекало по его подбородку, но часть попадала и в горло, и малыш нетерпеливо визжал каждый раз, когда Лотар отбирал у него тряпичную соску, чтобы снова обмакнуть ее в молоко.
Эту ночь Лотар спал, прижимая к груди Шасу, и проснулся перед рассветом, когда ребенок потребовал подать ему завтрак. Молоко зебры еще оставалось. К тому времени, когда Лотар накормил мальчика, а потом помыл его теплой водой, солнце уже взошло. Когда Лотар наконец опустил малыша на траву, тот устремился на четвереньках к лошадям, восторженно визжа.
В груди у Лотара возникло особое чувство, какого он не испытывал со времени смерти своего сына; он посадил малыша на спину лошади. Шаса болтал ногами и заходился смехом, а охотничья лошадь пятилась и принюхивалась к нему, насторожив уши.
— Ты станешь наездником еще до того, как научишься ходить! — смеялся Лотар.
Но когда он подошел к носилкам и попытался осторожно разбудить девушку, его опасения усилились. Она все еще была без сознания, хотя стонала и поворачивала голову из стороны в сторону, когда Лотар касался ее ноги. Нога распухла и посинела, свернувшаяся кровь чернела на швах.