Я перебил его:
– А где же свободный космос?
– Нет такого.
– Совсем, что ли, нет? До каких же пределов простираются владения государств?
– До бесконечности! – гордо ответил собеседник.
Признаться, он поставил меня в тупик. Мне почему-то не приходило раньше в голову, что каждая кубическая пядь космического пространства может быть чьей-то собственностью. Но если вдуматься, это вполне логично. Раз существует космос, существуют и желающие наложить на него лапу.
– Хочу в американский сектор, – сказал я.
Тогда мне было все равно, куда лететь. Если бы я знал, чем это обернется, мой выбор не был бы таким скоропалительным.
Клерк мрачно кивнул, проверил все документы, вплоть до полученных мною в пятилетнем возрасте (копать глубже не имело смысла), и выдал Окончательное Разрешение.
Подготовку моего корабля к полету взял на себя космопорт, и старт прошел благополучно. Лишь когда Земля превратилась в крошечную точку, а потом и вовсе исчезла за кормой, я осознал, что остался совершенно один. Через пятьдесят часов, в ходе рутинной инвентаризации запасов, я заметил, что один мешок с овощами по форме отличается от других. Развязав его горловину, я вместо сотни фунтов картофеля обнаружил девушку.
Заяц!
Я смотрел на нее, раскрыв от изумления рот.
– И что дальше? – спросила она. – Поможете выбраться или предпочтете завязать мешок и забыть обо мне?
Я помог.
– Ох, и рельефная же у вас еда! – посетовала она.
То же самое я мог сказать о ней самой, причем с оттенком одобрения. Очень неплохо сложенная, с ярко-рыжими, как огонь из корабельного сопла, волосами, и на нахальном испачканном личике синеют задумчивые глаза. На Земле ради встречи с такой милашкой я бы охотно прошагал десять миль. В космосе не было уверенности, что я рад появлению попутчицы.
– Может, поделитесь ею? – спросила она. – А то я уже двое суток питаюсь только сырой морковкой.
Я соорудил ей бутерброд и, пока она ела, осведомился насчет причины ее присутствия.
– Вам не понять, – ответила она, жуя.
– Пойму, не сомневайтесь.
Она подошла к иллюминатору и посмотрела на россыпь звезд. Это были в основном американские звезды, и они блистали в американском космосе.
– Мне так хотелось свободы! – сказала она.
– Да неужели?
Девушка устало присела на мою койку.
– Можете считать меня неисправимым романтиком, – сказала она. – Я из тех наивных глупышек, которые по ночам в одиночестве читают стихи и плачут над какой-нибудь нелепой статуэткой. Желтая осенняя листва вызывает у меня трепет, роса на зеленой лужайке кажется слезами земли. Психоаналитик сказал, что я плохо приспособлена к жизни.