Покачавшись, как кобра, из стороны в сторону, Лилит медленно сняла халатик, открыв моему взгляду большую упругую грудь и плоский живот. Возвышаясь надо мной, она реально походила на огромную змею, готовую кинуться и проглотить меня всего без остатка.
Невольно попятившись от нахлынувшего на меня ужаса, я ощутил приникшую ко мне Лулу, и услышал ее голос:
— Литяльд! Не бойся! Я помогу!
И ее спокойные и уверенные мысли затопили мой разум, снимая напряжение и удаляя накопившиеся детские страхи. Я внезапно осознал, что на хвосте сколопендры находится очень симпатичная и одинокая девушка, изгнанная и родного селения. Наверняка, ей тоже не по нутру жить среди чужих, и оказывать странные услуги. А тут еще и наказ Духов осчастливить Избранного. Удивляясь сам себе, я смело шагнул вперед, протягивая руки навстречу Лилит…
* * *
— Лили! Лили! Куда снова подевалась эта несносная девчонка?! — заламывая руки, Йордан, дочь Скруудла, мать недозрелой Лилит переворачивала вверх дном землянку. Ее несносное чадо легко могло забиться в любую щель, предпочитая скромное уединение играм со сверстниками.
— Лили! Если ты сейчас же не покажешься, — Йордан зашла с тяжелой артиллерии, — я не отпущу тебя вечером на посиделки с Тисони!
— Нет, только не это! — ее дочка вывинтилась из тщательно замаскированного люка на потолке. Зацепившись жвалами хвоста за скобы, она повисла перед матерью, складывая руки в молитвенном жесте. — Все, что угодно, только не это, мамочка!
— Ах, вот ты где, негодница! — Йордан ловко сдернула дочь с потолка, запоминая очередной скрытник, и поставила перед собой виновницу переполоха. — А ну быстро ползи на улицу! Все только тебя и дожидаются! Забыла какой сегодня день?
— Э-э-э, какой? — не на шутку задумалась Лилит. — Вроде бы обыкновенная суббота… Стоп! Первая суббота солнцестояния после зимы! Ритуал зрелости! О, святые духи!..
— Именно! — подтвердила мать. — Хоть ты еще два года будешь дожидаться своей очереди, но ты обязана присутствовать на ритуале! Живо!
Злить Йордан было крайне опасно, и дочь в мгновение ока выпорхнула за раздвинутые створки входного люка. Помогая себе руками, она вылетела на улицу как раз тогда, когда старшина последний раз зычно оглашал площадь, называя ее имя.
— Тут я! — пискнула она, на полном ходу влетая в стройные ряды собравшихся ровесников. Теплокровных и нежных существ Наземья ее острейшие жвалы и зубья разрезали бы на куски, но на хвостовых панцирях ровесников не оставили и царапинки. А прятать под броню хвоста тонкокожие верхние части ее соплеменники учились с раннего детства, впитывая сей навык с молоком матерей. Тем не менее, ей досталось как от знакомых, так и от старшины, строго отчитавшего ее за опоздание.