Особыми успехами отличался старший лейтенант Деревьянко. Он выиграл перстень, сделанный из двух сортов золота: жёлтого – основной корпус, и красного – монограмма «NK» на нём. Цена перстня была установлена в 1000 марок. Деревьянко носил перстень на правой руке ежедневно, сверкая золотом. У кого он его выиграл, знал только он. Все завидовали ему и мечтали выиграть у него эту драгоценность.
Как-то втянулся в игру и я. Пренебрегая деньгами, не дрожа за возможный проигрыш, я смело «останавливался» на пятнадцати, даже на тринадцати очках и выигрывал. Те, кто играл весьма осторожно, прятал карты от посторонних глаз, дрожал, терял самообладание, обычно проигрывали.
Получилось так, что марки сосредотачивались у двух-трёх игроков, у которых можно было взять ссуду взаймы до установленного срока. Если выигрыша не было, ходили в числе известных «банкротов», которым никто не давал «ссуды» из-за недоверия. Мне везло. Одалживал марки многим и я, особенно в дни, когда приходилось делать что-то важное для командования и «дела». Например, разыскать мясокомбинат, способный сделать колбасу из привезённого откормленного борова, пивзавод, где можно было купить бочку пива, и т. п.
Однажды мы играли в «очко» на чердаке дома днём. Мне везло особенно, и вскоре все марки оказались у меня. Часть их я раздал «надёжным», но сам из игры отпросился по каким-то важным причинам. Иначе выйти из игры не разрешали – такой был «волчий» закон: играть до изнеможения.
На чердаке откуда-то появился Деревьянко и заявил, что готов сразиться с победителем. Все обратились ко мне с просьбой согласиться поиграть. Я дал согласие с оговоркой, что в случае выигрыша игру прекращаем, на одолженные марки играть не станем.
Итак, «борьба» началась. Большинство симпатизировало мне, подбадривая меня на выигрыш. Меньшинство, особенно из числа проигравшихся безнадёжно, относилось к Деревьянко с презрением, желая ему проигрыша. Первый «кон» в тысячу марок оказался мой. Второй – тоже. Третий – тоже. Деньги у Деревьянко иссякли. Он под аплодисменты заложил перстень, о котором речь шла выше. Оценили его в 1000 марок. Выиграл я, но перстень продолжал оставаться на руке Деревьянко. Все закричали ему: «Снимай, иначе снимем мы!» Я разрешил повременить, зная, что у него имеется трофейный русско-немецкий словарь. Оценили его в 1000 рублей. Вскоре и словарь оказался выигранным мной. Тогда Деревьянко вынужден был снять перстень и передать мне.
Мой «авторитет» одессита[73] в глазах картёжников возрос. Со мной стали здороваться короли «очка». Перстень я носил заслуженно. Все, кроме Деревьянко, были довольны. После демобилизации перстень на руке победителя переехал на территорию СССР. За него мне в городе Баку в ноябре 1945 года сшили хромовые сапоги.