2
Так я жил попеременно то во сне, то наяву, и не ждал от жизни никаких особенных сюрпризов. Но ведь неожиданности потому так и называются, что приходят неожиданно – а значит, ждать их всё равно не имеет никакого смысла.
Однажды, по завершении трудового дня, я беспечно шагал по тропинке в свой город. Тропинка была отлично утоптана моими ногами. Она начиналась от моей подушки, спускалась под гору, петляла через облака и обрывалась у городских ворот. Я мог бы пройти по ней с закрытыми глазами.
Представьте же моё удивление, когда кто-то внезапно окликнул меня по имени-отчеству. Здесь, во сне, никто и никогда не называл меня так, и мне это показалось очень странным.
– Пожалуйста, помогите нам! – сказал чей-то голос из кустов барбариса. – Только вы может нам помочь.
В первый раз за много лет я свернул с тропинки. За кустами, покрытыми спелыми ягодами, красными и кислыми, обнаружилась поляна.
На поляне росло дерево. Больше всего оно напоминало ёлку, которую как раз накануне установили у нас в школе в актовом зале. Правда, у этого дерева была более тёмная хвоя, почти чёрная. Кое-где среди ветвей виднелись клочки мишуры, запутавшиеся ёлочные игрушки и обрывки гирлянд.
– Извините, – сказал я, – кто меня звал?
Я давно уже взял себе за правило ничему не удивляться – с тех самых пор, как кто-то из пятиклассников втихаря перевесил табличку с моего кабинета на кладовку со швабрами.
– Мы, – ответили из-под дерева.
– А кто вы? – поинтересовался я, нагибаясь, чтобы заглянуть под нижние ветки.
– Не трогайте, она этого не любит, – серьёзно сказал кто-то маленький и бородатый, вылезая из-под ёлки наружу.
Больше всего незнакомец походил на чрезвычайно миниатюрного Деда Мороза в молодости. В молодости – потому что борода его была совершенно чёрной, без единого седого волоса.
Выбравшись и отряхнув от хвои неудобный долгополый кафтан, незнакомец сразу же сделался знакомцем, потому что представился.
– Будем знакомы, дедомраз, – сказал он, протягивая ладошку.
– Дед Мороз? – переспросил я, пожимая его руку. Рука оказалась неожиданно сильной и тёплой.
– Нет, – поправил он, – дедомраз. С маленькой буквы. В том-то всё и дело. Понятно?
Мне было совершенно непонятно, и я в этом честно признался.
– Ничего, сейчас поймёте, – сказал дедомраз, указывая на странное дерево. – Это – Злка.
– Очень приятно, – на всякий случай поклонился я дереву, всё ещё ничего не понимая.
– Она не ответит, – сообщил дедомраз, словно открывая какую-то неизвестную доселе истину, – у неё нет рта. Но она всё слышит.
Он повернулся ко мне спиной и крикнул: