— Ты был у врача?
— Да.
— Что там сказали?
— Там много не болтали, просто зашили рассечение.
— Ясно. Я не смогу добраться до глаза, все опухло. Не знаю, что с ним и не могу тебе сказать.
— Ты сделал все, что требовалось, — отмахнулся от меня Альентес, — Спасибо.
— Но…
— Я похож на Слепого Скитальца? — совершенно неожиданно спросил Аль.
Я вздохнул, стараясь победить в себе желание состроить скорбную мину.
— Нет, Аль, ты не похож на него, — как можно увереннее сказал я.
— Понятно. Все же есть одно значимое отличие… Глаз я не потерял, просто он сильно травмирован. Я буду видеть процентов на 20, лучше, чем я ожидал. А главное это не помешает моей работе.
Мне стало легче. Хорошо, что все же рана не такая серьезная!
Я быстрыми движениями залепил травмированный глаз и сам надел на Альентеса его пиратскую повязку.
— Тебе еще что-нибудь нужно? — ласково поинтересовался я.
— Да, слезь с меня, сделай милость.
Альентес нахмурился.
Я послушно последовал его просьбе и примостился на краю кровати.
— И еще, — Аль задумчиво склонил голову набок, — Если тебе не сложно, принеси мне анальгин и воду, ночью у меня поднимается температура, видимо из-за воспаления.
— Я все сделаю! Может антибиотик какой поискать?
Альентес не ответил, давая понять, что мое участие в данном вопросе должно ограничиться исключительно выполнением озвученной просьбы.
— Аль, хочешь, я смажу твои раны на спине? У меня есть в аптечке заживляющая мазь.
— Не требуется.
Альентес сполз вниз и устроился на подушке, поворачиваясь ко мне спиной. Я заметил, как изредка его плечо содрогалось от нервного спазма.
Я все понял.
Как можно быстрее я сходил на кухню и принес таблетки с бутылкой воды. А потом вернулся еще и за льдом.
Я больше не спрашивал Альентеса, помогать ему или нет, я просто начал это делать. Он, слава Богу, не противился. Через полчаса лед лежал на больном глазе друга, а он сам был укрыт одеялом и напоен тонной обезболивающих таблеток, предусмотрительно растворенных мною в воде для повышения их усвояемости в крови.
Сам я устроился на полу рядом с кроватью, так, чтобы слышать каждый вздох Альентеса, и в случае чего прийти ему на помощь. Мой расчет оказался верным. Всю ночь его колотила лихорадка и мучил бред. Мне приходилось то и дело менять спиртовую марлю на мокром от испарины лбу товарища. За все ночь я и глаза не сомкнул. Альентес наперебой звал то Игнасио, то меня, причем так жалобно и протяжно, что сердце сжималось от мучительной боли. Но подойти к нему или взять за руку я не отважился. Будь он в сознании, он бы мне не позволил этого сделать, и я не стал перечить его воле. Что ж, если этот человек хочет казаться столь холодным и недосягаемым, то пускай, я не стану ему мешать. Если это сделает его хоть чуть-чуть счастливее, пусть будет, как он вообразил.