Судеб деревенских девушек, которым некого любить и не за кого выходить замуж, советская пресса и литература касаются обычно лишь мимоходом, с некоторой даже усмешкой, дескать, временные трудности на фоне общих хозяйственных побед. В деревне особенно чувствуется то пренебрежение к любви, к личным чувствам, которое пронизывает общественную жизнь страны. Журнал „Новый мир” в 1970-м году предоставил свои страницы председателю колхоза „12 лет Октября”, Смоленской области, А. Бердышеву. Вот как он описывает „проблему невест” в колхозе: „Пятнадцатилетние парни, окончив семилетку, уходили из колхоза, переходя в старшие классы средней школы или в техникум. Восемнадцатилетние уходили в армию. Как правило, они в колхоз не возвращались. Для девушек путь из колхоза был более тернистым. Не каждая из них могла пробиться в техникум или институт. Но для каждой наступала пора любви и создания семьи. А кого любить, если все ребята в городе. Так возникла „проблема невест”. Матери невест осаждали меня просьбами отпустить дочерей в город. Они заливались горючими слезами, умоляя не калечить молодые жизни их детей”[59].
Что же отвечал на слезы матерей чиновник, назначенный в колхоз председателем по указанию районного комитета партии? Да по существу ничего. „Я убеждал колхозниц, как мог, говорил им, что дела в колхозе скоро поправятся, будут возвращаться парни из города. Пусть дочка идет работать на ферму, поможет укреплять хозяйство. А когда колхоз поднимется, женихи сами наедут…” Председатель колхоза Бердышев, как и редакция журнала „Новый мир”, конечно, хороша знали, что женихи не вернутся, но и отпускать девушек в город нельзя: это противоречит хозяйственным задачам партии. Нет мужчин в деревнях Смоленской области и сегодня. Корреспондент „Литературной газеты” Никитин в номере от 27 октября 1982 года в статье „Безлюдье” пишет: „Поздно уже говорить о закреплении сельской молодежи. Во многих местах просто некого закреплять”.
Демографический перекос принес в „женскую деревню” те же беды, что и в „города женщин”. Но есть у сексуальной жизни села и свои особенности.
Деревенский человек абсолютно оголен перед своими соседями. Все у всех на виду. Из-за бедности внешних впечатлений у крестьян (особенно у крестьянок) повышен интерес к чужой жизни. Все знают, кто с кем спит, кто кого себе „завел”, что жена сказала мужу и что он ответил жене. Личной, независимой интимной жизни в русской деревне нет. Горожанка Г. Я., 45 лет, ездившая на лето в деревню под Москвой, где она снимала дачу, с удивлением вспоминает свой разговор с крестьянкой, которая перевозила ее на лодке через реку. Едва они остались в лодке вдвоем, баба-перевозчица спросила москвичку, какую та получает зарплату. Второй вопрос был о муже: „Ну как мужик? Знает свое дело? Не ленится? Стоит у него на тебя?” Своими вопросами крестьянка вовсе не собиралась обидеть москвичку. То были обычные вопросы, которые в 70-е годы XX столетия русские крестьянки задают друг другу, встретившись у колодца или у реки за стиркой белья. В знак доверия и симпатии к горожанке перевозчица тут же пожаловалась ей: „А мой никуда не гож. С ним живешь как с бабой. Пьян всегда — из-за этого у него и не стоит”.