Фельдфебель, поняв, что остался один против почти десятка уже захвативших два карабина пленных, тяжело и быстро затопал сапожищами в сторону оврага. Вслед ему выпустил последнюю в магазине пулю румын и первую красноармеец, перехвативший у подстреленного фельдфебелем товарища трофейное оружие. Оба промахнулись. Фельдфебель добежал до края неглубокого оврага и спрыгнул вниз.
Якобеску кинулся к еще не до конца задушенному немцу-«шутнику» все еще сучившему ногами под навалившимися на него русскими пленными. Изловчившись, сержант с короткого размаха сунул примкнутым к карабину штыком в бок фашиста. Вытащил и всадил еще раз – немец, наконец, обмяк и перестал шевелиться. Румын не очень вежливо отпихнул в сторону черноусого русского, все еще душившего уже расслабившийся труп и торопливо перевернул на спину еще теплое тело. Он вытряхнул на примятую траву из левого подсумка на его поясе три обоймы с блестящими латунью и томпаком патронами, одну обойму сразу выдавил в опустевший магазин маузера, остальные вбросил в обширный карман своих галифе и побежал к оврагу, на бегу досылая патрон в ствол.
Второго караульного тоже, устав душить, докололи ударом его же штыка в грудь. Красноармеец, завладевший этим карабином, побежал вслед за румыном к оврагу. Черноусый младший сержант, первым бросившийся на помощь Якобеску, заторопился к застреленным немцам, подобрать оружие и себе. Следом кинулись еще несколько красноармейцев, но первым вытащил карабин из-под своего конвоира, сбитого пулей румына, уцелевший буквально в последнюю минуту розовощекий парнишка. Поняв по стонам, что фашист, несмотря на выходное, темнеющее проступившей кровью, отверстие в куртке еще жив, переживший весь ужас собственной смерти молоденький солдатик с остервенением вонзил несколько раз плоский штык до самого дульного среза в его широкую спину. Немец уже вытянулся и затих, а парнишка все продолжал с остервенением и кхеканьем кромсать его все больше кровенеющее тело, дробя остро отточенным длинным клинком даже ребра.
– Ефимов! – окликнул солдатика подбежавший старшина с морщинистым загоревшим до черноты лицом, – Он уже мертвый. Перестань. Дай винтовку.
– Не дам! – истерично прижал к груди трофей солдатик. – Моя! Я забрал. Больше в плен никогда не сдамся.
– Ну, ну, успокойся, хлопчик, – понял состояние подчиненного опытный старшина. – Никто тебя в плен не гонит. Но я стреляю лучше тебя. Отдай винтовку мне – я и тебя защитить сумею.
– Нет! – продолжал блажить Ефимов. – Я больше без оружия не останусь!
– Ладно, – не стал спорить старшина. – Оставь пока себе. А запасные обоймы ты взял? Нет? То-то же. Немец раз точно стрельнуть сумел – в магазине – не больше четырех патронов осталось. Сними с него ремень с подсумками.