В телевизоре идет повтор боксерского матча. Двое низких, худых, жилистых, покрытых мерзкими тату боксеров сходятся, словно в ускоренной съемке, обмениваются автоматными сериями ударов, отталкиваются от канатов и выстреливают навстречу друг другу, будто из пращи.
– Об огне? Это по физике, или что? – я спрашиваю Яська.
– Нет, по истории. Об «Огне». О солдате Сопротивления – «Огне» [104],– объясняет он.
Капитулировав, я решаю, что стоит просто писать все, что приходит в голову.
«Люди собираются вместе, потому что думают, что таким вот образом сумеют защититься, позаботиться о своих интересах. Но в критические моменты все равно будут ссориться, убивать, сталкивать друг друга в пропасть».
Бутылка пива стучит передо мной о столик. Гжесь снова садится на диван.
– Я ничего не знаю об истории, – говорю я.
– Как и я, – пожимает Ясек плечами.
– Отец много знает, Ясек, а пока – смотри бокс, – показываю я пальцем в телевизор.
– Я уже один кол получил, если его не исправлю, то мама отрежет мне счет на Лоле, – Ясек зачесывает волосы ладонью тем же жестом, которым отец потирает порой свой лысый череп.
– Лола?
– «League of Legends», – Ясек смотрит на меня, словно бы я не понял, что такое телефон или машина.
– Ну, если мама такая умная, то пусть напишет эту отработку. Дай посмотреть.
Ясек замыкается в себе и вжимается в кресло.
«Люди в стаде хотят еще и подсматривать. Быть друг для друга развлечением. Потому что на самом-то деле другого развлечения у них нет».
Глаз мальчишки скользит по картинке в телевизоре, словно по намыленному стеклу. Я вижу, как он хочет ухватить пальцами за чипсы, но находит только пустоту. Скатывает пачку в шарик и прячет в карман.
– Через пять дней у меня слушание в суде, – говорит Гжесь.
– Камила приезжает?
– Естественно, приезжает. И этот ее гитлеровский чувак – приезжает тоже. И адвокат приезжает. Все приезжают, вот увидишь. Соберемся, как в жопе.
Я пытаюсь сосредоточить взгляд на тетради.
«Люди на самом деле понимают только себя. Не понимают природы или мира, того, что за ним стоит. Не понимают даже животных, им кажется, что их-то они понимают, когда замечают в них зародыши человеческих черт».
Что бы оно, сука, ни значило.
– А та девушка? Магда, да? – спрашиваю я.
Гжесь пожимает плечами.
«Я подсматриваю за соседом, а тот, когда кончает то, что начал, вынимает кассету из видеомагнитофона и прячет ее под стопку свитеров в шкафу, стоит некоторое время перед выключенным телевизором, а потом идет помыть руки…»
– Я могу дать показания, что это все неправда, – говорю я.
– А откуда ты знаешь, что это неправда?