– Мы должны его как-то достать, – говоришь ты.
– Нет, – качает она головой.
– Не понимаю.
Девушка подходит к люку, ставит на него ногу. Она ниже тебя. Сплевывает на металл.
– Ты ведь жена Миколая, верно? – спрашивает.
– А ты кто? Не понимаю, – отвечаешь ты вопросом на вопрос.
Девушка отворачивается в сторону, откуда ты пришла несколько часов назад вместе с Ведьмаком, и отвечает:
– Сейчас поймешь.
– Где он, где он? – Гжесь вынимает телефон и набирает номер. Продолжает повторять: «Где он, где он?» Слышно тихий сигнал, кто-то отвечает.
– Я дома, – слышу я голос с другой стороны.
– Вылезай, – приказывает Гжесь.
– Я молился, – говорит голос.
– Возьми все, что есть, сам знаешь, что именно, – говорит немного тише Гжесь. – Вперед! – кричит Ярецкому.
Тот плачет и тихо поскуливает, но продолжает идти. Ждал этого, мы все ждали.
Собственно, именно это они и пытались от меня скрыть. Именно это было в их разговорах, знаках, сигналах. Именно об этом они переставали говорить, когда я входил в комнату. Может, не хотели меня заразить. Теперь все не имеет никакого значения. Теперь я в этом точно так же, как и они.
И нет смысла задумываться, хотел я здесь быть или нет.
Впервые я чувствую, что нет смысла иметь к ним хоть какие-то претензии.
Все так, как должно быть. И с самого начала все это понимали, все, кроме меня. Круг света выхватывает из темноты нечто, металлический квадрат, выглядящий как табличка, слишком глубоко вкопанный в землю ржавый дорожный знак; я еще не знаю, что это, Ярецкий его заслоняет, я подбегаю вперед, обгоняю его. Это – открытый металлический люк размером примерно метр на метр. Как в канализацию.
Черная квадратная дыра в выступающем из-под листьев и земли бетоне. Я подхожу, Гжесь останавливает меня рукой. Изнутри доносится отвратительный смрад, вонь дерьма и испорченного мяса.
– Что это? – спрашиваю я Гжеся.
– Отец этот дом для вас ставил, – говорит Ольчак.
– Для нас? – спрашиваю.
– Для тебя и для той девушки, – он показывает на торчащий из-под земли кусок стены и поднимает фонарь повыше, направляя его в лес. – Если посмотришь подальше, то там еще и столбы ограды есть.
– Ладно, сука, хватит болтать, лучше скажи, кто это открыл? – Гжесь показывает на люк. Пинает Ярецкого в бок, раз, другой. – Заткнись, пасть закрой.
Вырывает из рук Ольчака фонарь, приседает у края дыры. Направляет свет внутрь. Свет выхватывает из темноты две формы, напоминающие кучки одежды. И лежащую на полу лестницу.
– Что тут, нахер, происходит? – спрашивает Гжесь.
– Он ее там запер, тот кретин, – раздается из темноты. Я поворачиваю голову. Каська стоит почти рядом со мной и показывает рукой на Юстину, которая опирается о дерево.