Вот и застава. Назик не в силах была переодеться, привести себя в порядок и прямо направилась к домику, на котором алел красный флаг. Было это в субботу. Фаязов проверял наряды на границе, а в казарме шла уборка. По всему двору были разложены матрацы, койки. На веревках сушились портянки, белье, гимнастерки. Под развесистой чинарой на скамейке дежурный по заставе Мир-Мухамедов протирал тряпкой керосиновые лампы. Старшина Прищепа с перевязанной головой считал и складывал на разостланную простынь постельное белье, которое ему сдавали командиры отделений Максимов и Кравцов.
Во двор вошла босая, с узелочком в руках молодая женщина и остановилась около чинары.
— Эй, вояки! Чего не встречаете? — насмешливо и смело окликнула она красноармейцев.
— Гражданочка, сюда нельзя, — закричал дежурный по заставе и побежал к ней.
— Как это — нельзя? — улыбнулась Назик. Некрасивое лицо ее на мгновение стало милым и каким-то лукаво-дерзким.
— Вы же видите — это воинское подразделение! — сказал дежурный.
— Вижу. Застава, — не смутилась Назик.
Непрошеную гостью надо было как-то выпроводить со двора.
Когда Мир-Мухамедов собрался уже это сделать, он увидел на груди незнакомки выглянувший из-под плаща, сильно запыленный, в ободке красной материи орден Боевого Красного Знамени. Такого ордена никто не имел не только на заставе, но и в штабе, даже сам начальник отряда.
— Кто вы такая? — уже другим тоном, с явным уважением, спросил дежурный и цыкнул на красноармейцев.
Те сразу замолчали. Мир-Мухамедов не сводил глаз с ордена.
— Давно бы спросили, — сказала она. — Я жена Фаязова.
— А у него… разве есть жена? — еще больше удивился Мир-Мухамедов.
— Как видите, есть, — сказала Назик. — Что вы так смотрите? Не верите, что такая может быть жена у начальника… босая, запыленная и маленькая. А где Фаязов?
— Он скоро будет, — сказал дежурный. — И все-таки я попросил бы вас…
— Документы? Вот, пожалуйста.
— Вы армянка? — рассматривая партийный билет, спросил дежурный. — А я думал…
— Армянка, дорогой, армянка, другая бы не поехала из Ташкента на Памир искать мужа.
Назик расхохоталась.
— А вы и секретарем райкома были? — продолжал удивляться красноармеец, все больше проникаясь доверием к этой необыкновенной женщине.
— Кем я только не была, дорогой! И секретарем ячейки, и агитпропом, и секретарем райкома, и медсестрой, и бойцом…
Я был в канцелярии и слышал весь разговор. Я тоже не знал, что у Фаязова есть жена, и вышел во двор.
— Товарищ политрук, жена начальника прибыла, — сказал Мир-Мухамедов.
Назик вскинула на меня свои быстрые и чуть удивленные глаза и подбежала ко мне.