– Понимать что именно? – с нетерпением спросил я.
– Скажем так, возможность существования альтернативного объяснения. Думаю, что наш следующий визит прольет на это хоть какой-то свет.
Наш следующий визит был к врачу, осматривавшему тело. Его показания полностью совпадали с теми, которые он дал во время дознания. Умерший был убит прямым ударом в сердце, нанесенным узким острым предметом, похожим на стилет. Нож оставили в ране. Смерть наступила мгновенно. Орудие убийства принадлежало майору Ричу и обычно лежало на его письменном столе. Как понимает доктор, на нем не осталось никаких следов. То есть его или держали, обернув рукоятку носовым платком, или же стерли отпечатки все тем же носовым платком. Что же касается времени смерти, то она могла случиться в любое время между семью и девятью вечера.
– То есть его не могли убить, например, после полуночи? – уточнил Пуаро.
– Нет. В этом я уверен. Максимум в десять часов вечера. Но наиболее вероятен период с семи тридцати до восьми.
– Так вот, есть второе возможное объяснение произошедшему, – сказал Пуаро, когда мы вернулись домой. – Не знаю, заметили ли вы его, Гастингс. Для меня же оно абсолютно очевидно, и мне недостает лишь одной маленькой детали, чтобы раз и навсегда покончить с этим делом.
– Подождите, так не пойдет, – прервал его я. – Я ничего не понимаю.
– А вы постарайтесь, Гастингс. Приложите минимальные усилия.
– Что ж, попробую, – согласился я. – В семь тридцать Клэйтон еще жив-здоров. Последний, кто видит его живым, – это майор Рич…
– Это мы так считали…
– А что, разве это не так?
– Вы забываете, mon amie, что майор Рич это отрицает. И настаивает на том, что к его приходу Клэйтона в доме уже не было.
– Но слуга говорит, что услышал бы, как Клэйтон уходит, из-за хлопка двери. И потом, если Клэйтон ушел, то когда же он вернулся? Не мог же он вернуться после полуночи: доктор ясно показывает, что убили его часа за два – два с половиной до этого. Так что альтернативы у нас нет.
– Я слушаю вас, слушаю, mon amie…
– За те пять минут, что Клэйтон оставался в гостиной один, в комнату кто-то вошел и убил его. И здесь мы вновь натыкаемся на одно и то же обстоятельство. Только человек с ключом мог войти так, чтобы слуга этого не заметил. Опять-таки, уходя, убийца без ключа должен был бы хлопнуть дверью, а слуга это услышал бы.
– Вот именно, – согласился со мной Пуаро. – И поэтому…
– И поэтому – ничего, – ответил я. – Никаких других вариантов я просто не вижу.
– И это очень жаль, – пробормотал мой друг себе под нос. – Получается, что все у нас так кристально ясно, как голубые глаза мадам Клэйтон.