Быков – натура ренессансная. Ему хотелось и моглось все! Играть, ставить, писать, воспитывать, рассказывать, петь, танцевать, любить, курить, пить вино, даже произносить речи на трибунах. На легендарном Пятом съезде кинематографистов его мощный темперамент и ораторское искусство всколыхнули Кремлевский дворец. В перерыве после его выступления, которое по силе мысли и темпераменту можно приравнять к речи Робеспьера, я подошел к нему и сказал: «Товарищ Ленин, вам не нужен Феликс Эдмундович?» Он потерял серьез, прыснул и послал меня подальше. Но все это беззлобно, по-детски.
Есть люди, которые до старости остаются детьми. Дети, как известно, бывают разные. И злые в том числе. Бывают закомплексованные, которые, вырастая, начинают вымещать свои детские комплексы на окружающих людях и даже целых народах. Преодолеть комплексы дано немногим. Особенно, если ты родился не слишком красивым, не Сильвестром Сталлоне, не в семье советских или антисоветских дворян… Если девочки в классе не падали от тебя в обморок, а мальчишки посильнее могли дать в глаз… Если твоя актерская фактура не вписывается в общепринятые эталонные установки театра и кино… Если тебе всю жизнь приходится доказывать, что ты не верблюд…
Как тут не обозлиться, как в жажде самоутверждения при случае не унизить рядом стоящего, а добившись успеха и славы, не забронзоветь. Поразительно, но Ролан уберегся от этих пороков взрослых людей. «Он награжден каким-то вечным детством» – я часто вспоминаю эту строчку Ахматовой, думая о Ролане. Он был Клоун. А клоун – всегда добрый ребенок, до старости, до гроба…
Так похоронили ту «Медную бабушку» вместе с Роланом. Именно во время этого собрания я твердо решил уйти из МХАТа и наутро подал директору театра К. Ушакову заявление.
Вот мой последний разговор с Олегом в грим-уборной во время спектакля:
Он: Что ж, я тебя понимаю…
Я: Куда ты мне советуешь, назад, в «Современник», или к Эфросу на Бронную?..
Он: Если хочешь заниматься строительством дела, то в «Современник», а если хочешь играть и пробовать что-то новое, то к Эфросу…
Строительством в тот период я был сыт по горло и, воспользовавшись тем, что в «Современнике» в течение двух недель не нашли времени обсудить мое письмо, в котором я просил простить блудного сына, рванул на Бронную. Так я окончательно расстался и с «Современником», и с Олегом – теперь уже надолго, навсегда…
Роли и ролики
Роли, сыгранные в спектаклях (если потом они отсняты на пленку), в фильмах и телепостановках постепенно накапливаются в роликах. Актеры шутят, что не важно, какие ты сыграл роли, важно, какие у тебя ролики. Это своего рода капитал. Имея ролики, можно выходить один на один с почитателями. Кто-то еще в незапамятные времена придумал, что это и есть «творческая встреча» актера со зрителями. На самом деле это наиболее распространенный в советские времена вид «халтуры» – в том специфическом актерском смысле этого слова, когда оно означает не плохо выполненную работу, а приработок. Впрочем, очень часто оба значения этого слова совпадают. Бывает, что любовь публики к актеру принимает причудливые формы. Крик из зала «Давай подробности!», совсем как в песне Галича, распаляет аудиторию, желающую знать все о частной жизни своего кумира и его коллег. Тут надо держать ухо востро, чтобы не превратить «творческую встречу» в вечер сплетен и анекдотов. Спасение – если ты сумел так придумать и выстроить программу встречи, что зритель не успевает опомниться. К тому же хорошие стихи и проза очень облагораживают и того, кто на сцене, и тех, кто в зрительном зале. Из этих творческих встреч со зрителями у меня и развилась страсть к чтецким программам и поэтическим вечерам. Но не только этим хороши были встречи со зрителями. Помимо заработка они давали возможность переменить обстановку, побывать в самых разных уголках страны, в которых, если бы не они, мне побывать бы не довелось.