Возможно, так было всегда, но почему-то кажется, что именно нынешние памятники часто говорят не столько об усопших, сколько о людях, которые им эти памятники воздвигли. И кажется, что люди эти – вдовы, родственники, близкие, – преодолевая свалившееся на них горе, больше всего боялись упустить последний шанс поучаствовать в ярмарке тщеславия. Грешно говорить, но если покойный еще при жизни не проявил предусмотрительности, не озаботился памятником себе или хотя бы идеей такого памятника, его подстерегает много неожиданностей. На Новодевичьем кладбище, этой главной похоронной ярмарке тщеславия нашей страны, много всякого, что нарушает приличествующие сему месту размышления о вечном и даже настраивает на легкомысленный лад.
Большими поклонницами реализма проявляют себя вдовы военачальников. И даже не просто реализма, а какого-то особо конкретного. Тщательно сработанная в белом мраморе поколенная статуя маршала связи дополнена важным атрибутом – покойный связист навечно застыл с безукоризненно изваянной телефонной трубкой в руке. А к статуе маршала артиллерии прикручена чуть ли не в натуральную величину «катюша», выполненная, к счастью, не в мраморе, а более легком материале, кажется, алюминии.
У вдов творческих работников тоже наблюдается тяга к реализму, иногда осложненная метафорой. Правда, именно метафора иногда подводит как раз тем, что не дает отступить от реализма. В одном из грузинских пантеонов, втором по знаменитости после Мтацминдского, могила драматурга Георгия Мдивани, автора героической саги о деяниях чекистов «Твой дядя Миша» и другой подобной макулатуры, но более известного по эпиграмме: «Искусству нужен Жорж Мдивани, как голой жопе гвоздь в диване». По завещанию московский автор покоится теперь на родине предков. Огромный черный мраморный квадрат, как у всех, но есть деталь, которая привлекла внимание: огромная черная мраморная книга. Не книга даже – фолиант масштаба «Божественной комедии». Она навеки сомкнула страницы. И это символично! Никто никогда больше не сыграет «Твоего дядю Мишу» и не прочтет ни строчки автора, хотя книга призвана напомнить живущим: се был летописец времени!
Людмила Толстая, вдова советского графа и писателя Алексея Николаевича Толстого, выстроила мужу пышный саркофаг. На большом барельефе – профиль покойного, а под ним – объемные фигурки в бронзе – скорбящие герои произведений писателя. Скорбят Рощин и Телегин из «Хождения по мукам», застыли в неуемном горе сестры Катя и Даша, склонили головы и навеки задумались о своем создателе Александр Меншиков и Петр Великий. А что такого? Есть Петр Пушкина, а есть Петр и Алексея Толстого! Так-то оно так… Но вот вообразить себе Петра Великого статуэткой на могиле великого Пушкина вряд ли возможно…