«Этого еще недоставало, — с досадой думал он, ворочаясь на циновке, — он готов закрыть глаза на то, что делают Лю и Ван, но за мною он бегает по пятам, следит и старается поймать».
Незадолго до рассвета Валериан Платонович уснул, наконец, так и не придя ни к какому конкретному решению.
* * *
Дорогов провел остаток ночи внизу. Утром, едва слуга отодвинул засовы, он вышел на улицу и пробродил с час в поисках провизии к чаю. Купил, наконец, ворох подгорелых вафель из бобовой муки и «дин»[49] рыхлого, плохо очищенного тростникового сахара. Девушки уже кипятили чай, когда он вернулся. Павел Александрович поднялся на крышу за своей подушкой и пиджаком. Сверху открывался скучный и однообразный вид на город.
Солнце не начало еще припекать, но ярко-желтые крыши старинного храма уже золотились в его лучах. Они высились, как острова, среди унылого моря черной черепицы, загибаясь кверху крючкообразными углами, и солнечный свет играл и искрился на полустертой позолоте резных украшений и на волнистой поверхности блестящей, как будто вчера уложенной столетней черепицы.
Тенишевский, утомленный бессонной ночью, спал на своей циновке, раскинув руки. На лице его застыло сосредоточенно-упрямое выражение, бессознательный след ночных мыслей, брови слегка были сдвинуты. Павел Александрович некоторое время постоял, глядя на него.
«Сегодня этому будет конец, — подумал он, — Валериан распустился и обнаглел окончательно… Не захочет добром — заставлю со мной считаться. Вчера он сбежал от решительного объяснения, но сегодня не сбежит. Миндальничать с ним нечего».
Он собрал свою постель и направился вниз. Гостиница уже проснулась. Водоносы, расплескивая воду, мелко просеменили через дворик со своими деревянными ведрами, на каменных ступенях входа уже мостился «меза»-лоточник[50] со своим овальным лукошком, в котором сквозь грязную тряпку дымились лепешки. Откуда-то издалека доносились пронзительные звуки свадебной музыки.
Павел Александрович напился чаю один, посидел, покуривая трубку, в своей комнате с полчаса, потом направился с девушкам.
— Ребята, пойдемте осматривать город, — предложил он.
— Пойдем, пойдем, — подхватила тотчас же Клавдия, — в гостинице скука.
— Я разбужу Валериана Платоновича, — сказала Маруся, — что он спит, восемь часов уже, девятый…
Она встала.
— Не надо, — остановил ее Дорогов, — сходим и без него.
Он взглянул на Тасю. Она даже не посмотрела на него и промолчала.
Сборы заняли несколько минут. Налили в термосы воды, разыскали веера и зонтики, набросили на себя платья и халатики. Наряжаться никто и не подумал. Дорогов надел через плечо свой фотографический аппарат и взял в руку трость.