— Господин Кац, — неожиданно спросил Тенишевский, — сколько вы получаете жалования?
— 750 мекс в месяц, — не сморгнув, ответил Кац.
Дорогов и Тенишевский засмеялись. Даже Неволин не смог удержаться от улыбки.
— Ну, хорошо, — согласился Валериан Платонович, — хоть тысячу. Это мы увидим сейчас из вашего контракта. А теперь, будьте добры, проводите нас к Киндервейзе.
* * *
В кратких словах Тенишевский изложил г-ну Киндервейзе суть своего предложения.
— Поедем дальше мы, — закончил он. — Я придумал для ваших музыкантов сказку про молодых людей, которым надо проветриться, но вам можно сказать правду: я — корреспондент «North China Daily News»[23], мой друг, — писатель, готовящий книгу из жизни внутреннего Китая. Нам надо проникнуть в Хунань и Гуй Чжоу и сделать снимки и наблюдения, которые нам необходимы. В качестве членов вашей труппы мы проедем беспрепятственно, но в настоящем нашем виде мы рискуем иметь неприятности и задержки от властей за фотографические аппараты и блокноты.
Киндервейзе молчал и курил. На бритом, немного обрюзглом лице его не выражалось ничего, кроме вежливого внимания. Небольшие, острые глаза через пенснэ смотрели ласково.
Когда Тенишевский кончил свою речь, Киндервейзе положил длинный мундштук с дымящейся сигаретой на край стола и произнес негромко:
— Кац и Неволин — опытные музыканты. За это Лю по моей рекомендации платит им деньги. Как будете играть вы?
— В этом отношении будьте спокойны, — вмешался Дорогов. — Мы справимся шутя.
— Примите во внимание, что мы едем без жалования и вы имеете возможность получить то, что причитается Кацу и Неволину, сами от г-на Лю, — добавил Тенишевский.
Киндервейзе взял свою сигарету и выпустил клуб дыма.
— Это составит для вас больше тысячи долларов за сезон, — сказал Валериан Платонович.
Киндервейзе молчал и сосредоточенно курил.
— Ну так что же, согласны вы? — не выдержал Тенишевский.
— Я понимаю, — заговорил наконец Киндервейзе, — вам очень хочется поехать и… сохранить вашу поездку в тайне… Нет, к сожалению, я не могу согласиться помочь вам.
Наступило молчание.
— Та-а-к, — протянул Тенишевский. — Сколько?
— Четыре тысячи, — ответил Киндервейзе.
Тенишевский едва сдержал свое негодование.
— Послушайте, — сказал он, — нам ассигнована известная сумма, превысить которую мы не можем. Мы даем вам возможность получить жалование Каца и Неволина и сверх этого, куда ни шло, прибавим 300 долларов от себя. Но больше мы не можем заплатить.
— Это составит 1650 долларов, — подсчитал Киндервейзе. — И за это я должен рекомендовать вас, как опытных музыкантов, крупному моему клиенту? Нет! Кроме того, как я понял, вам необходима тайна. Я человек честный и хранить тайну умею.