Неплохо же он развлекся с Матиасом Литте, подумал я, но чтобы мне страдать о судьбе трупоеда? Конечно, жизнь его не сложилась счастливо, но разве не сам он в том виновен? Зачем он столько лет заботился о старой, больной и некрасивой жене? Разве не мог взять себе в жены ту, что могла ему помогать, а не только требовать помощи? Ха, люди всегда делают свою жизнь неустроенной лишь по собственному желанию, и Матиас Литте был тому наилучшим примером. Вот согревай ему постель здоровая молодка, а не усохшая старуха, не случилось бы и всего этого несчастья…
Но я прервал столь здравые размышления на тему семейной жизни и тихонько поднялся по ступеням, ставя стопы осторожно, чтобы дерево не скрипнуло под ногою. Правда, Веселый Палач пел и бормотал так громко, что, кроме себя самого, никого не услышал бы, – но все равно стоило поберечься.
Стукнула дверь в его комнату, а через миг и я стоял перед нею. Прижал ухо к дереву и еще некоторое время слушал хриплое пение, которое внезапно оборвалось – буквально на полуслове. Тогда, увидев в двери, возле самого косяка, узкую трещину, я решил заглянуть – вдруг да повезет рассмотреть, что там внутри происходит. Щель была немилосердно узкой, но, приблизив глаз к дереву, я сумел различить кусок комнаты. В поле зрения появилась обтянутая разноцветным кафтаном широкая спина Веселого Палача. Я услышал стон, когда он сражался с тесной одеждой, и внезапно он остался в одном белье. Он все еще стоял спиной, но я заметил, как снимает золотую маску. Отложил ее куда-то вне поля моего зрения, я же лишь отметил, что на плечи его ниспадают светлые волосы – прежде скрытые и сколотые.
А потом он повернул лицо к двери. Я не вскрикнул от удивления, не охнул от испуга и не втянул в себя воздух с громким сипом. Я не экзальтированная девица, теряющая сознание, будучи поражена видом, что заставляет сильнее биться ее сердечко. Я – инквизитор Его Преосвященства и повидал в своей жизни немало всякого.
По крайней мере, я решил, что наступил наилучший момент, чтобы ваш нижайший слуга ворвался внутрь и положил конец всему делу.
* * *
– Не понимаю, – говорил он, ошеломленно глядя на золотую хохочущую маску. – Богом живым клянусь, не понимаю ничего! – добавил с отчаянием в голосе. – Откуда оно взялось? И откуда взялся в этой комнате я сам?
Он повернул ко мне жесткий и злой взгляд.
– Это некая интрига, верно? Вы дорого мне за это заплатите!
– В эту комнату вошел Веселый Палач, – сказал я спокойно. – Знаю это, поскольку следил за каждым его шагом.
– Да-а-а? И куда, по-вашему, он теперь подевался? – спросил он пренебрежительно.