И он вышел из дома. Иногда, идя к Хилари, он ловко перешагивал через низенький забор между палисадниками. Но сегодня вышел за ворота, прошел по подъездной дорожке своего дома, свернул на ту, что вела к дому соседа. Звонок в дверь ничего не дал, но с возрастом Хилари стал глуховат и, если был в саду, мог не услышать. Шариф робко приоткрыл деревянную калитку сбоку от дома. Казалось, он позволяет себе лишнее. Глубоко внутри Шариф осознавал вероятность того, что Хилари не захочет видеть человека с его цветом кожи. Может, именно ему придется убеждать соседа, что он, Шариф, не имеет никакого отношения к убийцам его сына. Этим пакистанцам. Тем, кто убил Рафика и профессора Анисула. Шариф и Назия никогда этого не забудут – а Хилари никогда об этом не узнает.
Сосед сидел в одном из деревянных стульев во внутреннем дворике; седая шевелюра растрепана на манер брызг от брошенного в воду камня. Шариф вежливо кашлянул, и тот обернулся. И посмотрел внимательно, заинтересованно и слегка раздраженно – словом, так, как смотрел всегда.
– Тихо же ты прошел, – заметил сосед. – Как дела, молодой человек?
– Вот, решил зайти, – сказал Шариф.
– Всегда рад, – отозвался Хилари. – Хочешь чаю или чего-нибудь? Я только что попил.
– Нет, ничего, – ответил он.
Почти царственным жестом Хилари указал на стул рядом с собой.
– Да я зашел пригласить тебя провести день с нами, – сказал Шариф. – Ну, то есть по преимуществу с Назией – мне нужно в университет.
– Вы очень добры. Большое спасибо.
– Не знаю, что еще сказать.
– Все нормально, – отозвался Хилари. – Просто подумалось: его я видел чаще всех. Понятия не имею, как сейчас выглядит Лео. Но Хью видел все время.
– Когда?.. – озадаченно переспросил Шариф, но тут до него дошло, что имеет в виду Хилари. Тот все глубже погружался в пучины горя – это было заметно.
– По телику, – вздохнул сосед. – Вот, в прошлом месяце. В той роли, в «Кабинетах и комнатах». Смотрел? Отличный фильм. Не думаю, что он так выглядел на самом деле: его нарочно состарили при помощи латекса и парика. Как будто старше меня. А раз досмотрел серию и переключил на другой канал – а там он рекламирует шоколадки или что-то в этом роде, и на вид не больше двадцати пяти. И тут ты, подумал я. С такой насмешливой улыбочкой, понимаешь? С улыбочкой. Как думаешь, теперь перестанут крутить рекламу с ним?
– Не знаю… – беспомощно развел руками Шариф.
– Бедная его жена… то есть вдова. Включает телевизор, чтобы отвлечься, а тут – та-дам! – без предупреждения – на экране появляется он, озадаченно пялясь на банку фасоли. В правой руке. Той самой, которую размазало по всему Тэвисток-сквер в сотне метров от головы.