– Ваш зять – разумный молодой человек, – сказал матери профессор Анисул. – Не припомню, чтобы встречал его раньше. Мы говорили о новых способах увеличения пропускной способности дорог. Где мы окажемся, если не сможем переправлять грузы из одной части страны в другую, – хоть будучи половиной государства, хоть целым?
– Они не знают о том, что скоро начнется, – отозвался из глубины гостиной Рафик. – Иначе бы не пришли.
– Может, ничего еще и не начнется, – возразил Шариф.
– Уже много недель из Западного Пакистана летят самолеты, полные солдат и муфтиев. А восточнопакистанские полки` отправлены на маневры в глубь страны. Зачем? Затем, что они опасаются, что тамошние не станут повиноваться приказам стрелять в бенгальцев. На их места заступают пакистанские офицеры. Все вот-вот начнется.
– Мать убрала флаг, – сказал Шариф.
– Правда? Мам, ты это сделала? Ну, он должен быть вывешен, но…
– Вообще-то есть Бина и Долли, – заявила Назия. – «Умереть за флаг» звучит красиво, но я не думаю, что стоит решать за Долли, согласна ли она это сделать.
– Я уверен, Долли согласится отдать жизнь за родину, – сказал Рафик. – Нет, я понимаю, правда-правда. Ни Садия, ни Мафуз не знают, когда начнется, – как, собственно, и мы.
– Друг Бенгальцев… – Широким наигранным жестом Назия потянулась за маленькой Аишей и усадила ее на колени. Та уже начинала дремать и в знак протеста сонно засучила кулачками у лица. Мать несколько раз поцеловала ее в макушку.
– Завтра я пойду по делам, – сказал Рафик. – Но не советую вам выходить на улицу. Да, и не пускайте Шарифа в университет. Там, по всей вероятности, никого не будет.
– Мои студенты! – воскликнул профессор Анисул, услышав эти слова. – Образование – самое главное в жизни.
Отец указал на него пальцем. Он всегда делал так, когда хотел сказать что-нибудь важное.
6
Еще при дедушке все любили переместиться в гостиную после ужина и продолжать разговор. На полчаса прибегали дети; а потом приходила пора укладываться в постель. Если были гости, Шариф и Назия оставались подольше. Когда Садия была моложе, ее частенько просили почитать вслух – а теперь иногда это делала Бина, реже Долли. Садия читала журнал «Сандеш» – ее любимым автором была Лила Маджумдар, – и по традиции чтения продолжались, пока девочки не отправлялись спать. Теперь-то журнал запретили власти, но семье Шарифа его присылала из Калькутты подруга матери. Год или два «Сандеш» публиковал детективные рассказы о гениальном сыщике по имени Фелуда: они нравились даже отцу. Их писал племянник Лилы Маджумдар – во всяком случае, так утверждала подруга матери, – и порой даже отец и профессор Анисул качали головой и грустно улыбались, узнав о хитроумной разгадке. Только Фелуда мог подметить ту или иную деталь, о чем он позже рассказывал собственному племяннику, Топше. И тебе оставалось только дивиться, почему никто, даже Топше, умудрился не обратить внимания на улику, которая все время красовалась на виду, точно револьвер на полированном письменном столе в библиотеке.