Он был добрый знакомый моей мамы. Я этого придерживался. Я не пытался перевести знакомство в какое-нибудь другое качество, как-то принять его более лично, больше взять на себя, — никоим образом. Видимо, и Саша это ощущал.
Потом возникла проблема, которая меня от него отвела ещё дальше, — история с его сыном Гришей. Это было приблизительно полтора года спустя после истории с его стихами. Дело в том, что Соня Войтенко, художница, которая потом работала на фильме «Бегущая по волнам», где у неё возник роман с автором сценария Александром Галичем, — была женой Саши Шереля, моего близкого товарища. С ним мы приятельствовали ещё с университетских времён, когда он учился на факультете журналистики, а я — в Институте восточных языков. Эстрадная студия МГУ «Наш дом» — это было наше общее место любви. Сашка жил в одном подъезде с девочкой, за которой я ухаживал.
В июле 1964 года Шерели жили в Плёсе. Я приехал к ним. Точнее, мы на яхте из Дубны пришли в Плёс. Наша конечная точка специально была избрана там, — чтобы пересечься с Шерелем. Мы встретились и гуляли вместе. Там-то я и познакомился с его женой Соней.
Короче говоря, он был близкий мне человек. И поэтому я знаю всю его сторону истории, — как она выглядела с точки зрения покинутого мужа. Я могу про это рассказывать, но пытаться её чем-то подтвердить было бы, с моей стороны, по крайней мере легкомысленно. В принципе, эту историю не отрицала и моя мать, которая знала всю жизнь галичевского дома, естественно, намного лучше.
Ну, как только у Саши заводилась какая-нибудь женщина на стороне, он «возникал», расцветал. А потом, когда про это становилось известно Нюше, у него случался очередной инфаркт, или очередная какая-то проблема со здоровьем. И поскольку Нюша больше всего заботилась о жизни и здоровье Саши, то соответственно он был постоянно больным, у которого были возбуждающие «взрывы».
Видимо, после очередного такого «взрыва» Саша быстро спрятался в свою (или, скажем, в Нюшину) «раковинку». И обижаться на это было невозможно.
Соня очень скоро умерла. По большому счёту, было такое ощущение, что это случилось от развившегося от огорчения рака. Она не была экзальтированной дамой обычного киношного, как говорится, пошиба. Она была настоящим профессионалом, художником без дураков, умела это делать, любила это делать, любила «делать руками». Она была очень красивая женщина. Статная, украинско-еврейская красавица. Изменив Шерелю, она ушла немедленно, не стала «восстанавливаться».
Соня завещала Грише, чтобы он близко не подходил к Галичу. И поэтому, я думаю, что с её стороны это всё было очень серьёзно. Всё было жёстко построено на принципиальных вещах. Иначе она не стала бы говорить такие слова. И в результате этих слов Гриша оказался на попечении бабушки, Сониной мамы. А Сонину маму пригрела моя мама, — и мы Гришу вывезли в эстонский городок Отепя.