Мулла одет в белую, как снег, чалму и в пёстрый шёлковый халат.
В молельне, среди всеобщей тишины и воздыханий, раздаётся заунывное, печальное пение муллы: это он поёт стихи из алькорана.
Все татары сосредоточенно слушают…
У кого нет чалмы, те сидят в шапках. Вход женщинам в молельню безусловно воспрещается. Посторонними лицам, из русских, вход не возбраняется.
Группа петербургских татар, «халатников», в своей молельне производит своеобразное впечатление. Воображение невольно переносится к временам давно минувшим, к временами Куликовской битвы, когда, по выражению Карамзина, «инди татары теснили россиян, инди россияне теснили татар».
Кончилась молитва и татары стали расходиться. При выходе из молельни на лестнице стояло несколько татарских мальчишек-нищих, которые плаксивыми жалобными голосами выпрашивали у «правоверных» милостыню. Татары, что побогаче, охотно подавали.
Гражданские «ахуны» избираются на этот пост самими татарами; они же платят им и жалованье. На наём приходской молельни и содержание ахуна каждый татарин уплачивает по 20 копеек в 1 месяц. Богатые татары жертвуют больше, смотря по усердию.
Раз в месяц ахун обходит квартиры «правоверных», собирая с них доброхотную лепту.
В административном отношении, ахуны подчиняются оренбургскому муфтию, который экзаменует их и утверждает в соответствующих должностях.
Татары давно уже хлопочут об устройстве в Петербурге своей собственной мечети. Устройство мечети разрешено им[202].
С 1882 года между татарами производится сбор денег — на мечеть. До сих пор собрано 20,000 рублей.
Татарский ахун совершает и разные «требы», например, обряд бракосочетания. По словам ахуна, в Петербурге большинство татар — холостые; редкий из них женатый. Кто имеет две жены, тот одну из них оставляет на родине, чтобы она смотрела за хозяйством, а другую берёт с собою в Петербург. В Петербурге двух жён не держит почти ни один татарин, потому что и одну жену прокормить тяжело.
Татарской школы в Петербурге нет, а магометанский ахун обучает татарских ребятишек и грамоте.
Книги, молитвенники и алькоран печатаются или в типографии при Академии наук, которая, как известно, имеет восточные шрифты, или при университетской типографии в Казани.
Лакейский приход представляет собой своего рода аристократию среди петербургских татар.
В то время, как татарин-халатник трётся преимущественно около бедного столичного люда, татарин-лакей имеет дело с богатой состоятельной публикой.
В самых людных кухмистерских и ресторанах столицы прислуга состоит из татар. Они даже содержать татарский трактир «Самарканд».