и даже к ее бывшему протеже Хейдту
[1222]. Этих господ почти не приглашают ко двору, поскольку король совершенно переложил на королеву все хлопоты по части приглашений. Теперь же Августа покинула Берлин, поскольку ей легче воздействовать на короля письмами на расстоянии, чем своим нахождением рядом с ним.
Три дня как Бисмарк уехал и вчера вечером уже прибыл в Берлин. В конце прошлой недели ему нездоровилось, он сообщил, что не сможет отправиться ранее среды. Гольц улыбался и полагал, что он стремился к усугублению брожения в Берлине, растерянности во дворце и нерешительности в министерстве, чтобы в таком бедственном положении выступить рыцарем. При этом Бисмарк говорит чудовищные (вещи — В.Д.)! Весь Петербург полагает, что он хочет принять министерство лишь на тех условиях, при которых король прежде передаст ему всю власть для роспуска парламента и в третий раз. Король же пока колеблется в том, чтобы доверить руководство этому сорвиголове, которого он боится, а королева ненавидит.
С.-Петербург, 12 июня 1862
На прошлой неделе горело в разных частях города ежедневно; на Ямской[1223] выгорело от двадцати до тридцати домов. К тому же анонимные письма содержали угрозы последующих пожаров. В Духов день[1224], только мне стоило присоединиться к Гольцу за обедом в 6 часов, как слуга обратил наше внимание на сильные облака дыма.
В 7 часов до нас дошла новость, что полыхает Щукин двор[1225]; о спасении нельзя было и думать. Когда я пришел туда в 8 часов, горели все находящиеся на улице Садовая магазины Двора, который приносил до этого графу Апраксину ежегодный доход в 200000 рублей, и 17000 заведений которого за несколько часов стали жертвой огня. Император тот час же прибыл из Царского (Села — В.Д.) и отправился во двор банка[1226], чтобы рекомендовать спасать его. Банк остался невредим, хотя его отделяли от пламени двор и Садовая. Также и Пажеский корпус, этот бывший Воронцовский дворец, который возвел Растрелли и где жил принц Генрих в 1772 году, остался невредим, несмотря на близость Щукина-двора, от которого его отделяла только Чернышевская[1227]. Но министерство внутренних дел полностью выгорело, спасены только некоторые архивы.
Тем временем пожар вспыхнул уже по эту сторону Фонтанки в деревянном магазине Громова[1228], богатого парвеню[1229], распространился через Троицкий Pereulok[1230] до Владимирской и вызвал там крики у всего населения. По всем улицам были видны длинные очереди экипажей с пожитками находившихся под опасностью людей. Бесчисленное количество женщин и детей расположилось на улицах, чтобы соорудить на ночь кров. К счастью, погода была теплая.